Пурга

В свете на минуту появившейся луны сортир для инвалидов смотрелся завораживающе, словно домик лесного волшебника или дедушки Мороза. Вмурованная в стену (чтоб не сняли) латунная табличка поясняла, что заведение построено на деньги фонда «За гуманизм и милосердие», основанного Семиструевым А. Г. А надпись баллончиком «НАТО — прочь с Украины» говорила, что оно популярно у политически активных масс. Увы, сам волшебник слинял, повесив на дверь амбарный замок. Тем не менее Евгений Александрович, надеясь на новогоднее чудо, подергал его. Чуда не случилось.

Зато он выбрался из лабиринта, словно древнегреческий герой Тесей. От туалета солнечными лучами разбегались полные людских надежд дорожки. Любая выведет из парка.

Выведет-то, выведет, а что дальше?! К кому обратиться за помощью? Кто одолжит куртку и телефон? А как быть с имиджем? Он же не Давид работы Микеланджело, а начальник районного управления внутренних дел! Не дай Бог, заснимут на мобильник и в сеть выложат! Позор! Была б еще фигура, как у Шварценеггера, а то брюхо, точно боксерская груша. Вон, шефа соседнего района засняли, как он по-пьяни малую нужду в кабаке справлял прямо под пальму искусственную. Ну и все — ксиву на стол! А почему, спрашивается? Потому что без фуражки был. Нарушил форму одежды. А шеф городской милиции — бывший вояка, и к таким вещам трепетный. Так и тут — размер живота не соответствует уставу. И объясняй, что это не он, Евгений Александрович виноват, а чертово время.

Мать вашу, до имиджа ли теперь? До устава ли? Что за детские комплексы? Лучше жопа в Интернете, чем макияж в гробу. Бежать, бежать!

Этот стон у нас бегом зовется… Дорожка казалась бесконечной. В иных обстоятельствах и минута — вечность, и метр — миля. Евгений Александрович напоминал утопающего, видевшего берег, но понимавшего, что сил доплыть до него не хватит.

Подполковник поскользнулся на припорошенной снегом замерзшей лужице, упал, растянул на ноге связку. Вскрикнул от боли. Прополз, поднялся, снова побежал.

Холодно. Очень холодно. Он прикинул: еще пять минут — и все. Скует мороз члены. Даже если и найдут живым, ампутация неминуема. Скольких бездомных и пьяных, замерзших насмерть, он оформил. Одетых. А он — в одних ботинках…

А члены уже стали подводить, потеряли гибкость.

Нужно согреться. Хоть на пару секунд! Иначе не дотянет. Хоть бы халатик драный валялся под березой. Или тулупчик заячий, тулупчик заячий, тулупчик заячий… Когда же кончится эта чертова дорожка?! Когда же кончится этот чертов парк? Когда же кончится эта чертова пурга?

А дорожка свернула. И Евгений Александрович свернул вместе с ней!

И увидел человека!

Человек был женщиной. В шубе! Она быстро шла к выходу, неся в руке объемный пакет. Видимо, с остановки — напрямки через парк. Подполковник огляделся. Точно! Слева проспект, там остановка.

Ура! Спасен!

Фигового листочка не нашлось, прикрылся ладошкой, задыхаясь, закричал:

— Эй!.. Стойте.

И по привычке скромно добавил:

— Милиция!

Но женщина не услышала и не остановилась. Потому как не крик и был, а так, шепот жалкий. Не осталось сил гаркнуть достойно.

Ничего, главное — цель видна. Только бы успеть.

Подполковник зарычал, словно раненый Минотавр, опустил безрогую плешивую голову и, выставив вперед руки, бросился в погоню. Ветер безжалостно обжег кожу и даже внутренние органы.

Десять метров, восемь, пять… Приготовиться к атаке! Есть — приготовиться к атаке!

…Когда осталось метра три, она, услышав тяжелое дыхание и скрипучий топот ног, обернулась.

…Шапка-ватрушка зашевелилась на голове. А у кого не зашевелится? Если прыгает на тебя прямо из пурги голый мужик с выражением крайней озабоченности на лице. И в здоровом теле — не только здоровый дух… Собака Баскервиллей отдыхает.

Замерла, выронила пакет. Из пакета выкатилась пара яблок.

— Снимай… Убью…

Ничего иного инстинкт самосохранения несчастного подполковника предложить не смог. Объяснять про «купание» — все равно что лепить в пустыне снежную бабу. Пальцы, несмотря на окоченение, намертво вцепились в воротник.

— Снимай…

Женщина наконец пришла в себя, вскрикнула и попыталась вырваться. Но куда там… Все равно что у опохмеляющегося отбирать бутылку пива.

— Быстро…

Она поняла, что сопротивление бесполезно.

— Не убивайте, я отдам…

Трясущимися руками начала расстегивать пуговицы. Слишком долго, Евгений Александрович не мог ждать. Рванул шубу с плеч. От рывка слетела и шапка.

— Что ты делаешь?! Новая же шуба!

Год выпуска мехового изделия интересовал подполковника меньше всего. Он накинул шубу на себя сверху, не засовывая руки в рукава. И зажмурился от удовольствия, словно курортник в шезлонге под первыми лучами солнца.

Сейчас он напоминал ныряльщика, до последнего державшегося под водой и наконец глотнувшего воздуха. Блаженство, неописуемое блаженство. Гораздо круче, чем оказаться по итогам года на первом месте по всем показателям.