Пурпурная линия

Может ли он в этом поклясться? Почтмейстер был твердо уверен в этом и даже описал мне того человека, и по этому описанию я легко узнал Перро.

Я кликнул вооруженную стражу, и мы снова проскакали четыре мили до имения Перро. Когда мы увидели постройки, я приказал всадникам тихо рассредоточиться вокруг домов и задерживать всякого, кто захотел бы покинуть имение, а сам, захватив с собой двух вооруженных стражников, пешком направился к дому. Один только взгляд в ярко освещенное окно подтвердил справедливость моих предположений. Вся семья сидела у камина в гостиной, а в соседней комнате, расхаживая взад и вперед, бешено жестикулировал Перро. До моего слуха доносился даже звук его голоса, прерываемый время от времени голосом другого человека, который не менее раздраженно пытался ему возражать.

Оба спорили так жарко, что даже не услышали криков удивления и страха, которые издали люди в гостиной, когда мы вошли туда. Только когда мы открыли дверь в соседнюю комнату и двое стражников с алебардами наперевес ворвались в помещение, страх запечатал уста споривших. Они побледнели, подняли руки и пали к моим ногам, умоляя о пощаде.

Я велел связать их и взять под караул. Но прочтите сами, что мне удалось узнать на другой день.

ПЯТНАДЦАТЬ

СТИХОТВОРЕНИЕ

Виньяк до конца своих дней запомнил первую среду того Великого поста.

Догадался ли он, что его обвели вокруг пальца? Или, быть может, подумал, что его обманывает воспаленное воображение?

Обескуражено смотрел он на рисунок с прокламации, ужаливший его в глаза, как ядовитая змея. Неужели это творение его рук? Да, это его картина, грубо и торопливо скопированная на ксилографию. Даже нет, это было точное воспроизведение той сцены, которую он видел в доме герцогини и которую потом в течение нескольких недель воспроизвел на холсте согласно распоряжению, положенному в мешок с деньгами. Но какой дьявольский смысл приобрел рисунок в таком неожиданном исполнении. В полной растерянности он пробежал глазами красовавшиеся под рисунком гротескные шутовские четверостишия…

Женитесь, господин, женитесь ради Бога!Невесту, как и род ее, мы знаем наизусть.

Белил, румян мазок — и в царские чертогиДля сына шлюхи вы мостите гладкий путь.Блудливая девица, сестры-шлюхи.Такие все, как их родная мать.Равно как все ее кузины, тетки.

Да и Мадам Сурди — такая ж блядь.Придут за ними следом лотаринги,Считайте, царство в их руках.Вручите скипетр — наследье Капетингов,Не все ль равно чьему бастарду на века.

Виньяка поразила сильнейшая слабость. Поток прохожих увлек его за собой, и через минуту художник оказался в близлежащем кабачке. Не успел Виньяк оглянуться, как очутился в темном, набитом десятками людей притоне. Вокруг стоял грубый хохот. Из беззубых ртов, как помои, выливались бездарные стихи, с быстротой весеннего половодья распространяясь от стола к столу. Каждый вновь входящий, фыркая и хихикая, подхватывал возникшую из ничего мелодию, на которую уже успели положить незамысловатые оскорбительные вирши.

— Лавровый венок поэту! — прорычал кто-то.

— Да здравствует герцогиня свинарника! — заорал другой.

Захлебываясь громовым хохотом, все сборище шумно радовалось удачным четверостишиям. Со всех сторон прибывали новые посетители, тесня старых, которые никак не могли насытиться едкой насмешкой.

Виньяк видел и слышал все это как сквозь туманную пелену. Он не отрываясь всматривался в рисунок, напечатанный на листке бумаги, который он продолжал держать в руке. Он буквально сверлил рисунок взглядом. Лоб его покрылся холодной испариной. Тем временем толпа затолкала Виньяка в самый темный угол. Кто-то опрокинул бутылку, и вино пролилось на одежду Виньяка. Его толкнули, и он едва не упал, споткнувшись о скамейку. Но все это было сущим пустяком по сравнению с сумятицей, которая творилась в его душе.

Как он мог оказаться таким глупцом? Все предприятие было задумано только затем, чтобы самым низким образом оскорбить герцогиню. Но он по-прежнему ничего не понимал. Его же принимали в собственном доме герцогини. Она сама приказала ему написать эту картину. Она даже заплатила за это. Но ради какой цели?

Или его позвала вовсе не герцогиня? Возможно ли, чтобы в ее ближайшее окружение входили люди, в чьих интересах было нанести ей такое оскорбление? Какая низость — подвергнуть будущую королеву такому осмеянию. В довершение всех бед оттиск именно его картины красовался над пасквильными стихами.