«Пушечное мясо» Черчилля

Нельзя сказать, что ВСЕ вожди Третьего рейха после публичного оглашения англосаксами принципа «война до последнего немца!» согласились с тем, что отныне у них есть лишь одна стезя – война до полного уничтожения Германии. До Касабланки (да и много позже нее) среди германской «номенклатуры» находилось немало людей, изо всех сил пытавшихся переломить худую судьбу Третьего рейха и выторговать – неважно, на каких условиях – ему право сохранить хоть малую толику суверенитета после поражения в идущей войне (а о том, что поражение неизбежно, говорил уже 29 ноября 1941 года министр вооружения и боеприпасов Германии Ф. Тодт: «в военном и экономическом отношении Германия войну уже проиграла» (К. Reinhardt. Die Wende vor Moskau. S. 184). Но все эти попытки натыкались на глухую стену…

Руководитель абвера адмирал Вильгельм Канарис

Джордж Ирли, американский посол в Софии, а затем, после объявления войны Болгарией Соединенным Штатам, личный представитель Рузвельта на Балканах, – в начале 1943 года получил письмо от адмирала Канариса, а затем встретился с ним лично. В приватном разговоре с журналистом Седриком Солтером (бывшим тогда корреспондентом «Дейли экспресс» в Турции) Ирли «заметил, что вопрос шел о проекте мирного договора, намеченного Канарисом, хотевшим, чтобы этот проект обсудили в Америке» [13] . По словам Солтера, письмо Канариса Ирли было написано во время конференции в Касабланке. Также имеется подтверждение Аллена Даллеса, что представитель Канариса в Берне Гизевиус в январе 1943 года настойчиво пытался узнать у представителей швейцарской резидентуры Бюро Стратегических служб, каковы могут быть условия мира, предложенные союзниками. С января по апрель 1943 года в Швейцарии состоялись переговоры между главой бернской резидентуры Бюро Стратегических служб США, с одной стороны, и агентами главного управления имперской безопасности и министерства иностранных дел Германии – с другой. В одной из бесед Даллеса с М. Гогенлоэ, немецким аристократом, близким к правящим кругам Германии, Даллес выразил согласие с тем, что «федеративная Германия, подобная Соединенным Штатам, будет лучшей гарантией порядка и восстановления Центральной и Восточной Европы». Шеф Бюро выдвинул также идею создания «санитарного кордона против большевизма» из Польши, Румынии и Венгрии. Также в этих переговорах затрагивались вопросы о включении Австрии и Чехословакии в состав «великой Германии» и некоторые другие стороны «мирного урегулирования». Впрочем, попытки «договориться» с англосаксами предпринимались и Шелленбергом, и Гиммлером, и некоторыми другими вождями Третьего рейха – как известно, без какого бы то ни было успеха. Хозяева англосаксов даже не рассматривали предложения немцев всерьез. Не зря Господь называл евреев «жестоковыйными»…

*

Кроме решения о «безоговорочной капитуляции», Рузвельт и Черчилль захотели в Касабланке заодно решить и «французский вопрос». К январю 1943 года британский премьер понял, что ранее старательно лелеемый им (несмотря на невыносимо скверный характер и неспособность к компромиссам) полковник де Голль отнюдь не желает быть английской марионеткой и склонен думать, что после победы англосаксов в войне Франция будет опять «великой державой». Сие, с точки зрения и Черчилля, и Рузвельта (это был, пожалуй, единственный пункт повестки дня конференции, где мнения английского и американского «вождей» совпадали практически полностью), было решительно невозможно, и для того, чтобы «уравновесить» излишне самостоятельного де Голля, ему в компаньоны был навязан генерал Жиро, в отличие от полковника-танкиста целиком и полностью разделявший мнение англосаксов о том, что в будущем Франция может рассчитывать сугубо и исключительно на роль вассала Вашингтона и Лондона.