Пушки Острова Наварон

Посмотрев на товарища, Мэллори отвел взгляд. Он понимал, каково капралу, поскольку и с ним творилось то же самое. Он был напряжен, взвинчен, каждый нерв натянут, как струна. Ведь через несколько минут решится, нужны ли были все их усилия и лишения, погибнет или будет спасен гарнизон Кероса, напрасно или нет жил и умер Энди Стивенс. Снова взглянув на янки, Мэллори увидел его нервные руки, «гусиные лапки» у глаз, добела сжатые губы, выдающие волнение, и тотчас об этом забыл. Для предстоящего дела сухощавый сумрачный американец подходил как никто другой, если не считать Андреа. «Лучший специалист по диверсионным операциям во всей Южной Европе» — так охарактеризовал Миллера каперанг Дженсен. Далеконько пришлось добираться до места работы Дасти — аж из самой Александрии. Но операция, которую предстоит выполнить этой ночью, по плечу одному лишь Миллеру.

— Через пятнадцать минут начнется комендантский час, взглянул на циферблат новозеландец. — Сигнал дадут через двенадцать минут. В нашем распоряжении четыре минуты.

Американец молча кивнул. Снова наполнив стакан из стоящего на столе кувшина, закурил сигарету. Капитан увидел, как подергивается нервным тиком бровь на лице Дасти, и подумал, что и сам едва ли выглядит спокойнее. Что-то поделывает раненый Кейси? Сумеет ли он справиться со своей работой, пожалуй, самой ответственной? Ведь в критический момент, когда Браун поднимется на балкон, наружная дверь окажется без присмотра.

Случись какой прокол, и тогда... Миллер странно посмотрел на капитана и криво улыбнулся. Должно получиться, не может не получиться. О том, что произойдет в случае неудачи, лучше не думать...

Любопытно, там ли, где им положено, находятся двое остальных. Должно быть, там, ведь участвующие в облаве солдаты давно оставили верхний город. Но обстоятельства могли измениться, случается всякое. Мэллори снова взглянул на часы.

Стрелки словно застыли на месте. Закурил напоследок еще одну сигарету, налил последний стакан вина, вполуха прислушиваясь к заунывному пению. Песня замерла на жалобной ноте, курильщики допили свои стаканы, и тут Мэллори поднялся на ноги.

— Всему свое время, и время всякой вещи под небом, проговорил он вполголоса. — Начали.

Попрощавшись с кабатчиком, упругой походкой капитан направился к выходу. У самой двери остановился, принялся шарить по карманам, словно что-то потерял. Ветра не было, шел проливной дождь, струи воды отскакивали от булыжной мостовой.

На улице ни души, с удовлетворением отметил капитан. Хмуря лоб, он резко повернулся и, выругавшись, направился к столу, за которым только что сидел. Руку он держал во внутреннем кармане куртки. Исподтишка взглянув на Миллера, заметил, что тот отодвигает стул, готовясь встать из-за стола. Перестав ощупывать карманы, новозеландец остановился примерно в метре от стола, за которым сидели немцы.

— Не двигаться! — произнес капитан по-немецки негромким, но твердым голосом. Особую весомость его словам придавал тяжелый флотский «кольт» сорок пятого калибра, который он сжимал правой рукой. — Нам терять нечего. Всякий, кто пошевелится, будет убит.

Несколько секунд солдаты сидели неподвижно, лишь глаза расширились в изумлении. Сидевший ближе всех к стойке немец моргнул, поведя плечами, но в то же мгновение из уст его вырвался крик боли: в руку ему уходила пуля 32-го калибра, выпущенная Миллером из пистолета с глушителем.

— Виноват, шеф, — произнес янки. — Может, у него пляска святого Витта, а я черт-те что подумал. — С. любопытством посмотрев на искаженное лицо раненого, увидел, как из-под пальцев, зажавших рану, капает кровь. — Похоже, дело уже идет на поправку.

— Вполне, — угрюмо сказал Мэллори. Обратясь к кабатчику — высокому тощему верзиле с висячими, как у китайского мандарина, усами, — он спросил его на местном наречии:

— Они по-гречески секут?

Кабатчик отрицательно покачал головой, с виду ничуть не удивленный появлением двух налетчиков.

— Куда им! — презрительно отозвался владелец таверны. По-моему, немножко по-английски знают. А по-нашему ни в зуб ногой.

— Вот и хорошо. Я офицер английской разведслужбы. У вас не найдется местечка, куда их можно спрятать?

— Не надо этого делать! А то меня расстреляют! взмолился кабатчик.

— Ни в коем случае. — Перегнувшись через стойку, Мэллори приставил к животу кабатчика дуло пистолета. Со стороны можно было подумать, что жизнь кабатчика действительно под угрозой.

Подмигнув усатому греку, капитан произнес:

— Я свяжу вас вместе с немцами. Хорошо?

— Хорошо. У конца стойки в полу есть лаз в погреб.

— Вот и лады. Я как бы невзначай наткнусь на него. — Изо всех сил ударив кабатчика, так что тот растянулся на полу, новозеландец оставил усача в покое и направился к певцам.

— Идите домой, ребята, — торопливо проговорил он. — С минуты на минуту начнется комендантский час. Ступайте через черный ход и зарубите себе на носу: вы ничего и никого не видели. Ясно?

— Ясно, — ответил грек, игравший на бузуке. Ткнув большим пальцем в сторону своих собутыльников, он усмехнулся.

— Плохие люди, зато хорошие греки. Помочь не надо?