Пушкин целился в царя. Царь, поэт и Натали

Свободу лишь учася славить,Стихами жертвуя лишь ей,Я не рожден царей забавить

Стыдливой музою моей.Но, признаюсь, под Геликоном,Где Касталийский ток шумел,Я, вдохновенный Аполлоном,

Елисавету втайне пел.Небесного земной свидетель,Воспламененную душой

Я пел на троне добродетельС ее приветною красой.

Естественно, юный Пушкин воспринимал практически открытое сожительство Александра I с Нарышкиной как оскорбление обожаемой им Елизаветы Алексеевны, как надругательство над своим юношеским идеалом. Он возненавидел «плешивого» тезку, а потом на долгие годы сохранил глубокую неприязнь к человеку, доставившему душевную боль и моральное унижение его юношеской мечте. Вот почему возникла тень Нарышкина, когда Пушкин пошел на свой последний бой со средой, которая мечтала всосать его в дерьмо своей повседневности, сделать своим, подвести «к общему знаменателю».

Чувственная, рефлексирующая душа поэта неминуемо входит в конфликт с холодным расчетом мистификатора. И на этом гребне противоречий надо искать «проколы» анонима и истинное авторство. Я уверен, что содержательная, смысловая структура текста диплома с головой выдает его автора. Первое: прямое включение императора в «рогоносную интригу». Второе: использование для обличения императора «историографии», т. е. аналогии из интимной жизни его старшего брата. Третье: для подчеркивания аморальности поведения императорской семьи (императрица, конечно, была в курсе «интима своего супруга» на стороне) введение в контекст диплома известного своей извращенностью И. Борха[4]

. Все это в совокупности мог создать только Пушкин.

Теперь от психологического анализа текста диплома перейдем к более «техническим деталям».

Пушкиноведов тревожили и тревожат поныне два момента. Во-первых, странное поведение автора диплома, разославшего его только друзьям Пушкина («карамзинский кружок»). Во-вторых, удивительная осведомленность анонима в точности адресов получателей диплома (напомним, что почта начала работать в Петербурге буквально за несколько недель до появления диплома, а с нумерацией домов и улиц было хуже, чем в нынешней Венеции). Что касается первого вопроса, то, действительно, все выглядит загадочным, если твердо стоять на позиции, что автором диплома был кто угодно, только не Пушкин.

Действительно, представим себе ситуацию и попробуем вжиться в образ пасквилянта. Он желает высмеять Пушкина в глазах света, выставить на глумление. Кому должна быть направлена основная часть пасквилей? Безусловно, недоброжелателям Пушкина, людям того круга, которые с удовольствием посмакуют текст диплома, вволю посудачат и поехидничают по поводу «было – не было». Но «странный аноним» рассылает пасквиль только друзьям поэта, и очень ограниченным «тиражом» – семь-восемь экземпляров. В результате несколько экземпляров возвращаются Пушкину даже нераспечатанными. Еще два-три – после прочтения. Только два – достоверно известно – остались на руках у адресатов: Россет потащил свой экземпляр Гагарину и Долгорукову, чем впоследствии навлек на них неподтвержденные подозрения в авторстве анонимки; и Вяземский, приложивший свой экземпляр пасквиля к письму великому князю Михаилу Павловичу уже после смерти Пушкина. В итоге «аноним» достиг главной своей цели: он объяснил друзьям Пушкина, что последний оскорблен отнюдь не ухаживаниями Дантеса за его женой (в тексте явно прочитывалось имя царя). Опираясь на глубокую порядочность друзей, «аноним» позаботился о минимальном распространении в обществе информации о содержании пасквиля. Поэт оскорблен анонимным письмом, но в чем суть оскорбления – это в тумане и домыслах. Как замечательно сыграл «аноним» на руку Пушкину, если иметь в виду, что Александр Сергеевич замахнулся на схватку с самим императором и его камарильей! Да и адреса всех получателей диплома «аноним» знал вплоть до каждого этажа и поворота. Доподлинно известно, что анонимные письма были запечатаны в особые конверты, на которых «лакейским почерком» значилось: для передачи Александру Пушкину. Их получили: Пушкин, Вяземский, Карамзин, Виельгорский, Соллогуб, братья Россет, Хитрово. Помимо того что «аноним» досконально знал неформальные адреса всех перечисленных лиц[5], он еще почему-то желал, чтобы эти дипломы были переправлены непосредственно Пушкину (до прочтения или после прочтения, неважно). Казалось бы, клеветник должен действовать с точностью до наоборот: каждому прочитавшему пасквиль следовало бы, по логике интриги, предложить ознакомить возможно больший круг лиц. По схеме листовок: «Прочти и передай товарищу».