Пускай меня полюбят за характер

– Несчастный случай. Когда брат проходил мимо ремонтирующегося здания, над ним обвалились строительные леса. Следователь мне потом сказал, что, если бы это были только деревянные доски, Женька бы выжил. Но на него еще упала какая-то очень тяжелая железяка, так что шансов у него практически не оставалось. Еще одна девушка пострадала, правда, она отделалась ушибами.

– А кто виноват? Следствие ведется?

Хомяк вздохнул:

– Следствие-то ведется, а что толку? Хозяева здания ради экономии наняли для ремонта молдаван, которые, наверное, малярные кисти первый раз в жизни видели. Естественно, ни о какой технике безопасности там даже не задумывались. Эксперт выяснил, что доски, из которых строили леса, были подгнившие да еще к тому же неправильно скреплены. В общем, сплошные нарушения.

– Надо на хозяина здания в суд подать. Пускай хотя бы выплатит компенсацию, – предложила я.

– Брата все равно не вернуть, – резонно заметил Сергей. – Да и не по-русски это как-то – наживаться на смерти своих родных. Вот для каких-нибудь американцев это – святое дело, а для нас… не по-человечески, и все тут…

Я согласно кивнула. Да, для американцев весьма характерно трепетное отношение к почившим родственникам. Помню, однажды по телевизору показывали сериал про американскую старушку, которая проживала одна в огромном доме из одиннадцати спален. Так вот, когда ее племяннику случалось заезжать к ней в гости, первым делом любящая тетушка задавала ему вопрос: «В какой гостинице ты остановился?» А когда этот самый племянник разбился в самолете, дама мигом побежала отсуживать у авиакомпании свою долю.

– Я вообще, знаете ли, верю в судьбу, – неожиданно сказал Хомяк. – Верю, что жизнь каждого из нас заранее прописана на небесах. Ведь надо же было такому случиться, чтобы Женька проходил под этими лесами именно в тот момент, когда они стали рушиться! Что это, если не судьба, а? Значит, так ему и суждено было…

Когда умирают близкие люди, да еще в цветущем возрасте, единственным утешением порой являются подобные теории. Однако мне не следует забывать, что Евгений Привалов вполне мог сам быть убийцей. Жилищный вопрос у него стоял весьма остро, так что квартира гражданки Копейкиной – достаточно убедительный повод для того, чтобы прервать жизнь старушки. Возможно, Виолетту Владленовну подвели актерские способности: Евгению показалось, что она умирает не такими уж быстрыми темпами.

Конечно, маловероятно, чтобы Сергей был посвящен в подробности жизни своего брата, но попытка не пытка. Попробую-ка я узнать, что покойник делал в день убийства пенсионерки.

– А вы, случайно, не знаете, где Евгений был двенадцатого марта?

– Случайно знаю. В Тюмени.

– В Тюмени? А что он там делал?

– Лекции вроде бы читал. Я когда Женьке звонил, еще до женского праздника, он мне сказал: «Не приезжай с десятого по пятнадцатое, я всю неделю буду в тюменском филиале университета». А вам зачем знать?

Действительно, зачем. Попробуй отгадать с трех раз. Уверена, что правильный ответ ни за что не придет тебе в голову.

– Так, ерунда, не обращайте внимания, – беззаботно махнула я рукой.

Я принялась прощаться с Сергеем. Какой он все-таки милый, провинциально застенчивый человек! В столице такие уже не водятся, у нас больше в ходу хамоватая напористость.

В прихожей Сергей некоторое время мялся, не решаясь мне что-то сказать, и, наконец, собрался с духом:

– Простите, я, конечно, понимаю, что сейчас не время, но… Мне неожиданно пришло в голову. Раз Женька умер, то эта квартира, ну, на «Войковской», наверное, теперь принадлежит мне?

– Почему это вам? – поразилась я.

– Так ведь больше родственников у него не было…

Хм, провинциал, конечно, застенчивый, но практицизма ему тоже не занимать. Я решила не разочаровывать человека, у которого и так случилось большое горе. Возможно, надежда на жилплощадь в Москве поможет Сергею пережить потерю. Не буду говорить ему ни про мошенничество, ни про то, что у квартиры есть законная владелица – Ангелина Копейкина.

– Я вообще-то не юрист и жилищного законодательства не знаю, – сказала я. – Попробуйте проконсультироваться со специалистом. Возможно, вы имеете право на эту квартиру. Всего доброго!

Получается, что у Евгения Привалова алиби. Пришить старушку около метро «Войковская», будучи в Тюмени, весьма затруднительно. Теперь у меня остается последний кандидат на роль убийцы. И уж если он окажется чист, как слеза младенца, тогда… Впрочем, не будем о грустном.

С уличного автомата я опять набрала номер Кагирова. Неожиданно мне повезло.

– Слушаю, – ответил нервный женский голос.

– Позовите, пожалуйста, Виктора Кагирова.

– Он здесь не проживает, – хмуро отозвалась женщина. – А вы по какому вопросу?

«Если он здесь не проживает, то какое твое, собственно говоря, дело?» – хотелось мне спросить, но вместо этого я принялась терпеливо объяснять:

– Я из агентства «Метраж». Виктор Алексеевич купил через нас квартиру с отсрочкой заселения. И теперь так получилось, что…

– Квартира? – живо перебила меня женщина. – Так вы насчет квартиры? Той самой, на «Войковской»?