Пусть об этом знают все

Жаль только, что в полумраке не видно ее смущения. Но оно чувствовалось и без того. По сбитому, участившемуся дыханию, по мелкой дрожи, которую он тут же ощутил, по напряжению, от которого и у самого-то мурашки пронеслись вдоль позвоночника. Они какое-то время молчали, потом она попыталась вывернуться, но не так уж и рьяно. Просто дернулась раз-другой, но тут же смирилась, когда он, крепче сжав ее предплечье, притиснул спиной к стене. Сам встал напротив, близко, вплотную, почти обнял.

– Пусти, – прошептала она взволнованно. – Что тебе от меня надо?

– Ты знаешь…

Дрожь ее передавалась волнами и ему. От ее близости кровь разгонялась по венам с сумасшедшей скоростью, стучала в перепонках оглушительной дробью.

– Не знаю.

– Знаешь, – склонив голову, прошептал он ей в шею, слегка коснувшись губами тонкой кожи. И тут же уловил протяжный, сдавленный вздох.

– Не знаю, – произнесла так тихо, что он скорее угадал, чем услышал.

Она могла бы оттолкнуть его, но не отталкивала же. Значит, слова не в счет. Слова лишь дань правилам приличия.

Он чувствовал, как под ним часто вздымалась ее грудь, вдыхал ее пьянящий запах. И это сводило с ума. Горячее, острое желание вскипело внезапно и мощно и сплелось в тугой узел внизу живота.

– Я тут из-за тебя, – продолжал шептать он, с наслаждением скользя губами по нежной коже. – Что тут можно не знать?…

Она больше не отвечала, прислонилась затылком к стене, и в этом напряженном, молчаливом жесте он разгадал, точнее, почувствовал, что все взаимно. И желание ее столь же сильно. Даже надуманные барьеры, которыми она отгородилась от него, сейчас сыпались, точно песочные замки под натиском набежавшей на берег волны.

И это осознание ударило так мощно, что, не выдержав, он порывисто прижался к ней всем телом, впился в губы. Сначала просто мягкие и податливые, а затем такие же горячие и нетерпеливые. И от этого буквально сносило крышу.

Кто-то за спиной не то прыснул, не то сказал что-то. Алена прервала поцелуй и, вздрогнув, отстранилась. Максим встал рядом, так же привалившись к стене, соприкоснувшись с ней плечом, чувствуя, как до сих пор во всем теле бурлит кровь. Оба дышали тяжело и часто, будто постепенно приходя в себя.

Это были просто какие-то девчонки. Глупые. Хихикнули и все испортили. Хотя ничего не испортили: начало положено, и неплохое начало, очень даже вдохновляющее.

– Ты и сейчас не знаешь? – спросил он расслабленно.

Алена молчала. Но он не торопил. Сейчас это молчание было более чем красноречиво.

– Не знаю… – произнесла наконец упрямо.

– Ну ладно. Если тебе так легче, будем считать, что ты ничего не знаешь.

Максим повернулся к ней, опершись плечом о стену.

– Пойдем куда-нибудь?

Она покачала головой.

– Нет, не могу. У меня же пары…

– После занятий?

– Тоже не могу – я с девочкой вечерами занимаюсь английским.

– Ну не до ночи же?

– Нет, но… – Она повернулась к нему на миг и тотчас снова отвернулась, словно боясь зрительного контакта.

– Скажи куда, я приду.

Максим снова потянулся к ней.

– Давай лучше завтра встретимся где-нибудь…

– Во сколько?

Она пожала плечами:

– До шести у меня пары, а потом свободна.

– Тогда в семь в сквере. Там же, где и в тот раз…

Он склонился к ней очень близко, снова ощутил знакомый сладкий трепет.

– Ты точно придешь?

– Точно приду.

Не удержавшись, Максим еще раз поцеловал ее, словно скрепил печатью их договоренность. И только потом ушел. Не оглядываясь, потому что иначе, думал, черта с два так уйдет.

Но настроение из просто хорошего стало расчудесным. Всех готов любить. В общагу вот только возвращаться не хотелось: не вязались унылые стены с этим его состоянием, сильно похожим на эйфорию. Решил просто прогуляться. И все вокруг казалось прекрасным и удивительным: пряный запах опавшей листвы, синее ясное небо, воробьи и голуби…

Вспомнил, что хотел позвонить матери. И позвонил – она аж удивилась его неожиданному добродушию. Даже не по себе как-то стало: что уж он, совсем нелюдь, если от его «Спасибо, мама, ты у меня умница!» родная мать впадает в ступор? Она предложила вместе где-нибудь посидеть. Он не отказался.

В общежитие Максим вернулся поздно. Пацаны его уже и не ждали. Но когда пришел – огорошили:

– Тут Яковлев недавно приходил. Прямо незадолго до тебя. Какой-то бред нес.

– Что опять?

Ох уж этот Яковлев, вот сейчас он совершенно был не в тему. Максима распирало предвкушение счастья, а тут… Какой-то старшекурсник-неудачник, укрепляющий свое ЧСВ за счет тех, кто младше. Но даже этот Яковлев не мог вызвать в нем сейчас раздражение.

– Да черт его разберет! – почесал лоб Азамат. – У нас вон уха, так он забирать не стал. И вообще, ничего такого не делал. Зато доколупался, кто из нас знает какого-то молодого препода.

– А вы что?

– А мы ничего. Мы вообще не поняли, что ему от нас надо.

– Да забейте, – посоветовал Максим, хотя сам-то понимал прекрасно, что по его душу приходили и это лишь вопрос времени – когда все вскроется.

* * *