Пусть проигравший плачет

Она достала свой стилет. Посмотрела на него. Сейчас, сейчас ей никто не сможет помешать.

Она подняла его высоко и застыла, как некогда маленькая девочка на фотографии.

* * *

Я увидела их фигуры и притормозила. Они не ожидали меня увидеть, хотя Ритка сразу обняла меня за шею и начала что-то рассказывать, но я не могла врубиться в ее лепет и спросила у ее спутника:

— Где Лоретта?

— Лоретта? — переспросил он, пожав плечами. — Я не знаю…

— Показывай дорогу к дому, — приказала я. У меня был адрес, чудом найденный Мельниковым, но искать самой в этом поселке на Девятой Дачной — упаси господи!

Он покорно кивнул и сел на переднее сиденье, рядом со мной.

— Вы хотите ее арестовать? — спросил он внезапно. — Она не преступница…

— Я хочу попытаться ее спасти, — буркнула я.

Он вздрогнул.

— Как?

— Как получится.

— Нет, я хотел спросить — как вы думаете, ей угрожает опасность? От кого?

— От самой себя, — пояснила я. — И, может быть, эта опасность самая страшная.

Мы уже подъехали. Я выпрыгнула из машины и помчалась к дому. Еще не зная, что, собственно, я могу поделать с Лореттой, толкнула дверь и увидела ее фигурку, застывшую с поднятым ввысь стилетом. Она была так похожа на свою детскую фотографию, с упрямо поднятым кверху личиком. Бросающая вызов целому свету. Маленькая девочка, с жаждой мести в груди.

— Лоретта!

Я позвала ее, покорившись первому своему порыву. Она вздрогнула. Обернулась. Меня удивило, что в ее глазах не было слез и боли — только святая уверенность, что поступить надо только так, как она считает нужным. Что только этот выход правильный…

— Ты все-таки пришла мне помешать? — спросила она немного хрипловатым голосом.

Я покачала головой:

— Нет, Лоретта. Я тебе не враг. Я все знаю и понимаю тебя. Я прошу тебя только об одном — поговори со мной. Ты взрослая и умная, то, что ты решила, может быть правильным, но давай попробуем с тобой поговорить и подумать вместе.

Она кивнула:

— Хорошо. Но не пытайся меня переубедить.

— Обещаю тебе, что только выслушаю, а потом попробую дать тебе совет. Принимать его или нет — твое дело.

Она боялась поверить мне. А я больше всего боялась, что кто-нибудь мне помешает. Я просила Ритку и Павла не появляться пока, но кто их знает?

Пока мы были вдвоем.

— Опусти пока стилет, Лоретта, — попросила я. — И давай присядем.

— Нет, — упрямо качнула она. — Пока я держу его в руках, мне спокойнее. А когда его нет, меня одолевают сомнения в моей правоте. Знаешь, они ведь пытались украсть его у меня. Так же, как они украли мою Анну. Моего Арташеса… Оставили меня в пустыне любви — совершенно одну. Ты не можешь понять, как это тяжело!

— Могу. Я знаю это, — кивнула я.

— Знаешь? — В ее глазах появилось доверие.

— Однажды меня тоже оставили одну, в пустыне. Только я выбралась оттуда. Думаю, Лоретта, что человек может выбраться отовсюду. Так уж его бог устроил…

Она опустила руку, и теперь стилет представлял меньшую угрозу. Хотя я еще продолжала бояться — ведь одно мое неосторожное движение могло привести к тому, что его лезвие… Но этого допустить было нельзя!

— Лоретта, — сделала я попытку, — отдай мне его.

— Нет! — закричала она и прижала стилет к груди. — Нет… Они пытались сначала шантажировать нас… — начала Лоретта свой рассказ. — Я не знаю, как они тогда нас нашли. Но нашли и превратили нашу жизнь в ад… Знаешь, как это было?

Я покачала головой:

— Нет.

— Анне они угрожали, что расскажут мне, кто моя мать. Анна плакала тогда часто, и я не могла понять, что это такое. Рябцев пытался изнасиловать меня, а они засняли это на пленку и угрожали показать Анне. Арташеса изводили тем, что расскажут мне, что мой любимый папочка — мафиози… Анна сломалась первой. Рябцев тогда объяснил мне, что это — из-за меня. Ведь незадолго перед этим мы действительно поссорились. Могла я жить с таким грузом вины, Таня?

Она посмотрела мне в глаза. Такой взгляд трудно выдерживать: в нем нет ни мольбы, ни слез — только горечь и пепел пережитого, перегоревших страданий.

— Им и этого было мало. Я поклялась тогда отомстить, и мне помогли. Не стану говорить, кто помог мне — но один человек смог научить меня стрелять. Этот же человек купил для меня охранное агентство. Кстати, как тебе удалось узнать, что я владею именно им?

Я развела руками.

— Впрочем, какая разница… Теперь в моих руках было все для мести. И в этот момент они появились опять. И убили Арташеса, который решил сказать им «нет». Его убил Рябцев. Он заказал ему «Пустыню любви», надел свой плащ с капюшоном, такой, как у Павла. Ему даже удалось подкупить моих работников. Убийство Арташеса переполнило чашу моего терпения. Я нашла их быстро и начала наносить удары. Да, это я убила их. И хотя всю эту компанию уже нельзя назвать людьми, я не смогу жить… Что меня ждет, Таня? Тюрьма и Вечный Суд?

Я молчала, не зная, что ей ответить. Наврать? Упаси господи! Сказать правду, которая покажется ей еще страшнее?

— Поэтому дай мне уйти, — попросила она. — Просто дай уйти, потому что на земле для меня нет места!

— Почему ты берешь на себя и мою вину? — услышала я за своей спиной и обернулась.