Пусть простить меня невозможно

— Нет… ты будешь жить. Меня же ты оставляешь корчиться в агонии. Умереть — это слишком легко и слишком просто, Оксана. Ты будешь жить или выживать… Мне потом станет насрать, что именно будет с тобой происходить. Потом…после…того, как оттрахаю тебя напоследок. Только теперь уже, как бл*дь, какой ты и являешься.

Ее глаза наполняются ужасом, а я наполняюсь холодом и отвратительно гниющей похотью. Каким-то мерзким желанием покрыть ее после другого. Оставить в ней и на ней свои следы и свою сперму. Провел ладонью по растрепанным волосам. Гладкие, нежные, шелковистые. Мой фетиш с первой же секунды знакомства. Самое вкусное в ней — этот запах яблока, от которого моментально твердеет член.

Оксана дрожит то ли от холода, то ли от страха. А мне все равно, от чего она дрожит. Теперь это не имеет никакого значения. Я просто хочу потрогать ее перед тем, как убить в себе окончательно. Коснуться волос, лица, ее губ. Вот здесь в жутком месте, где воняет предательством, кровью и смертью. Где валяется ее дохлый козел, ради которого она сломала нас обоих.

— Оттрахай, если тебе от этого станет легче. Все, что ты умеешь — это только трахать в любой ситуации. Даже не понимая, что я этого уже давно не хочу… и что мне плохо с тобой… давно плохо. Везде плохо.

Ударила, и я опять пропустил удар. Не знаю, какой по счету. Понимает она или нет, что я сейчас валяюсь у нее в ногах слабый, беспомощный, разорванный на части, а она пинает меня в самые раны. И в то же время то самое мерзкое возбуждение уже бьет по венам, пульсирует в ушах, обжигает нервы. В ее глазах вызов и боль. И я не знаю, что больше меня сейчас подхлестывает.

Ненависть и похоть просачиваются под кожу, срывают с цепи, заставляют взреветь и схватить ее за затылок, всматриваясь в эти зрачки, в этот ядовито-зеленый цвет ее проклятых глаз с моим отражением на дне. И меня трясет от злости, меня подбрасывает от этой едкой ярости, от сумасшедшего желания причинить ей боль. Эта женщина разрушила меня до основания, до последней крупинки разнесла меня. И даже сейчас, глядя в ее лживые глаза, я все еще безумно люблю ее. Так люблю, что мне хочется потерять память, забыть все и… и быть с ней снова. Только нервы режет ее голос, который произносит снова и снова "А я не лгала… я действительно тебя любила… а потом разлюбила. Так бывает, Руслан…Так бывает…так бывает".

Набросился на ее рот, вмялся в него, втиснулся укусами, вбивая язык глубже, толкая ее язык, засасывая губы до синяков. Ощущая удовольствие вместе с омерзением, что эти губы целовал другой. Но теперь на них останутся только мои следы, только мои укусы и синяки. Только от меня.

Мне кажется, что она отвечает, или я окончательно свихнулся, но мне и не нужны ее ответы. Сейчас мне нужно только одно — утолить жажду крови и мести, утолить нечто страшное и темное, поднявшееся изнутри, нечто жуткое, нечеловеческое.

Значит, не хотела меня, не хотела секса со мной, ничего не хотела. Что ж тогда стонала, что ж тогда терлась о мой член и сосала его с упоением.

Развернул спиной к себе и плашмя завалил на капот, лицом вниз. Глухо застонала от боли. Насрать. Я от этой боли вою. Я от нее уже загибаюсь.

Что я нашел в ней? Что есть такого в этой женщине, чего нет в остальных? Моложе, красивее, сочнее? Их же десятки, сотни. Многие готовы лечь со мной по первому зову. Но нет, бл*дь, я хочу только эту, только с ней чувствую себя живым, только с ней счастлив.

Последний раз ее отымею… один единственный, перед тем как окончательно в себе убить. Отдам ей часть своей боли, вобью в ее тело и в ее душу. Мне же нужен только секс, мне насрать на ее чувства. Я покажу ей, что значит, когда насрать… покажу, что значит, когда только секс для себя.

— Будет тебе секс, Оксана. Такой, как ты говоришь. Прямо сейчас будет. Узнаешь по-настоящему, что значит только о себе…

Рявкнул ей в затылок, цепляясь за ее волосы, заставляя уткнуться лбом в капот, раздвигая ей ноги коленом, расстегивая ширинку, сдирая кружевные трусы вниз и с низким стоном врываясь в ее тело глубоко до самого упора. Увидел, как сжались в кулаки ее пальцы, проехавшись по капоту ногтями.

— Больно? И мне больно, мне так больно, бл*дь, что хочется тебя убить…убить, ты это понимаешь?

Глядя на ее повернутую голову, на лицо с крепко зажмуренными глазами, искаженное от боли, со слипшимися от слез ресницами. Секундный укол жалости, мимолетный и тут же растворился в понимании, что жалеть тут можно только меня. Это я жалок. Я ничтожен и убог.