Пусть смерть меня полюбит

Джойс спала. Уткнувшись головой в руки, она забылась тяжелым пьяным сном.

Тогда Найджелу захотелось ее убить. Он лежал, прижимая пистолет к ее затылку. Возможно, он и убил бы ее, если бы оружие было заряжено, а спусковой крючок не был намертво закреплен. Но пистолет, как и он сам, был только копией, подделкой. Такой же бесполезной, как сам Найджел.

Забрав оружие, он вновь ушел на кухню и закрыл за собой дверь. Неожиданно его посетило воспоминание из детства – то, что случилось пятнадцать или шестнадцать лет назад. Он сидел за столом, а отец кормил его с ложки, кормил насильно, в то время как мать ползала по полу с тряпкой в руке, вытирая пролитую или выплюнутую Найджелом еду. Время от времени она протягивала руку, чтобы вытереть ему лицо салфеткой, зажатой в другой руке, а отец твердил, что мальчикам нужно хорошо кушать, иначе они никогда не вырастут и не станут мужчинами. Взрослый Найджел уронил голову на стол в кухне Марти, так же, как уронил тогда, в детстве, и заплакал – так же, как тогда. Только мысль о том, что Марти вернется домой и застанет его в таком виде, заставила его оборвать рыдания и подняться, давясь слезами и тихими ругательствами. Реальность была невыносима, он жаждал забвения. Найджел поднес ко рту бутылку виски, обхватил горлышко губами и запрокинул голову. Длинной струей виски потек ему в горло и дальше вниз по пищеводу. Он еще успел вернуться в комнату и рухнуть на матрас, как можно дальше от Джойс, прежде чем спиртное отключило его сознание.

Марти рассматривал магазины на Оксфорд-стрит, думая о вещах, которые купит себе, когда будет волен тратить деньги как угодно. У него никогда не было средств на то, чтобы одеваться по моде, но он очень хотел это делать: носить брюки в обтяжку, замшевые куртки и футболки с именами поп-звезд и изображениями женских лиц. Двое проходящих мимо полицейских уставились на него – или Марти показалось, что они на него уставились, – поэтому он перестал глазеть на витрины и направился по Риджент-стрит к Пикадилли-сёркус.

По соседству с Лестер-сквер Марти заглянул в пару игровых залов и поиграл на «фруктовых» автоматах, а затем пошел бродить по Сохо. Он всегда хотел заглянуть в один из тамошних стриптиз-клубов, и теперь, когда у него в кармане лежала целая пачка денег, было самое время для этого. Но боль, которая так встревожила его в понедельник, вернулась. Каждые несколько минут он ощущал судорогу в верхней части живота, отчего у Марти перехватывало дыхание, а когда боль проходила, то во рту возникал привкус желчи. Он не мог пойти в клуб в таком состоянии, когда ему то и дело хочется согнуться пополам. Он понимал, что это не аппендицит: аппендикс ему вырезали еще в двенадцать лет. Симптом отнятия, вот что это такое. Алкоголь – наркотик, а все знают, что когда ты слезаешь с наркотиков, то испытываешь боли, потеешь и тебя тошнит. Ему следовало отучаться от спиртного постепенно, а не бросать вот так сразу.

Сколько времени нужно этим двоим, чтобы закончить? Найджел не сказал Марти, во сколько возвращаться, но, бога ради, в полночь должно быть самое время. Он ничего не ел с самого завтрака, неудивительно, что его шатает. Следует наполнить желудок хорошим бифштексом с каким-нибудь гарниром и парой булочек. Но от запаха в закусочной у Марти к горлу подкатила тошнота, и он нетвердой походкой выбрался наружу, гадая, что произойдет, если он рухнет в обморок прямо на улице и полиция подберет его с крупной суммой денег в карманах.

Вблизи от дома он чувствовал себя в большей безопасности, поэтому спустился в подземку и доехал до Килбурна. По счастью, тридцать второй автобус подошел почти сразу. Марти сел в него, заполз на верхний уровень и раскурил сигарету. Кондуктор-индус попросил потушить ее, и Марти велел ему убираться обратно в джунгли и там командовать, кому что делать. Кондуктор спустился к кабине водителя, автобус остановился, и индус вернулся с подмогой – огромным чернокожим шофером. К вящему веселью других пассажиров, они вдвоем вытолкали Марти вон. Ему пришлось идти пешком всю дорогу вверх по Шут-ап-Хилл, и он сам не знал, как одолел этот путь.

Но все равно возвращаться было слишком рано: едва миновало без четверти одиннадцать. Были ли неприятные ощущения следствием синдрома отмены или болезни, следовало выпить – ведь говорят, что виски успокаивает желудок. Этот старый козел, его папаша, постоянно это твердил, а если кто и знал все о выпивке, так это он. «Пара двойных порций, – решил Марти, – и я задрыхну без задних ног и проснусь только завтра».

«Роза Килларни» была примерно на полпути по Криклвуд-Бродвей. Марти вошел слегка нетвердой походкой и стал пробираться между столиками, морщась от боли. Брайди и хозяин заведения стояли за барной стойкой.

– Двойной скотч, – заплетающимся языком выговорил Марти.

Брайди обратилась к хозяину:

– Этот парнишка живет по соседству со мной. Видишь его манеры?

– Ладно, Брайди, я его обслужу.

– Живет в одном со мной доме и не может сказать даже обычного «привет» или «пожалуйста». Если хочешь знать мое мнение, он и так слишком набрался.