Пусть всегда будет мама

— По возрасту девочка откатилась очень серьезно, Ксено, — Гиппократ задумчиво потеребил нос. — Менталист просто не рискнет к ней подойти — можно спровоцировать сердечный приступ, а без этой магглокровки она просто не выживет.

— Еще неизвестно, как будет на каникулах… — мистер Лавгуд все отлично понимал, поэтому решил переговорить с родителями мисс Грейнджер. Почему-то просить воспоминания дочери он не рискнул. Возможно, если бы он это сделал, все обернулось бы иначе.

Мистер и миссис Грейнджер оказались обычными магглами, имевшими свое мнение по поводу дочери и не желавшими понимать ничего сверх того. Принявшие магию, они не приняли волшебство. Что-то с ними было не так. Нет, Ксено не рассказал о ситуации, он просто оценил этих людей, понимая теперь, что каникулы будут очень тяжелыми. Именно чувствовать, что родная дочь может каникулы не пережить, было просто страшно. Магглы…

Завтра будет очень особенный день. У меня он был связан с сердитостью мамы так, что после второго курса я уже боялась делать шумный праздник, но она же еще не сердитая, значит… можно? Ну, в последний раз! Когда мамочка уснула, я выскользнула из спальни, потому что договорилась с дядей Гарри проводить меня. До отбоя было еще почти полтора часа, поэтому мы вполне успевали.

— Куда идем? — поинтересовался дядя Гарри, который еще не дядя, но я просто так привыкла.

— На кухню, — ответила я ему. — Нужно с эльфами о тортике договориться, потому что у мамочки завтра день рождения.

— С эльфами? С какими эльфами? — удивился мальчик, он такой смешной!

— Еду делают и убирают домовые эльфы… — я прочитала ему лекцию о домашней прислуге, особенно почему их нельзя обижать и давать одежду. Пока я ему рассказывала, мы дошли. Привычно пощекотав грушу, мы вошли. Дядя Гарри очень удивился, пока я просила эльфов сделать тортик самой лучшей мамочке на свете.

— Мы сделаем, не волнуйся, юная волшебница, — пропищал один из слуг и вдруг погладил меня. Они все сгрудились вокруг.

— Вы из-за магии так? — спросил дядя Гарри, видя, как улыбаются эльфы.

— Не совсем, — ответил ему кто-то из домовиков. — Юная волшебница просто излучает самую сладкую силу, это очень приятно.

Потом мы вернулись до… ой… обратно в гостиную, и я начала трансфигурировать и делать иллюзии, как меня учил Ал… Нельзя вспоминать, нельзя! А то опять плакать буду. Дядя Гарри что-то понял, он обнял меня и погладил, отчего руки перестали дрожать, и я снова смогла быстро работать, потому что, если мама проснется, то сюрприза не получится.

— Видно, что ты очень любишь Гермиону… — грустно сказал дядя Гарри, а я всхлипнула. Мне было страшно оттого, что мама завтра отреагирует «как всегда», но в последний раз… А если я ей… если она меня… если….

— Мамочка… — прошептала я, стараясь не уснуть, потому что тогда ее разбудят. Мальчик помог мне дойти до дивана, где я расплакалась. В гостиной никого не было, только дядя Гарри. Но при нем можно, потому что он меня успокаивал бесчисленное число раз, когда мамочка была злой. Потом я успокоилась и ушла в спальню, стараясь не разбудить маму.

Гарри смотрел на красивые стены гостиной. Они сияли тысячей огоньков, особенно надпись: «С днем рождения, Гермиона». Мальчик даже не представлял себе, что можно так отдавать себя любимому человеку. Гарри подумалось, что, если бы у него была мама, наверное, он смог бы ее любить вот так? В груди шевельнулось что-то теплое. Мальчик тихо всхлипнул. Подарок для Гермионы у него был, о нем тоже подумала эта малышка, иначе Луна просто не воспринималась — именно, как малышка.