Пустая клетка

Злат без церемоний уселся на суфу возле стены, застеленную дорогим разноцветным войлоком. Илгизар остался стоять в дверях и каллиграфу пришлось неловко переминаться с ноги на ногу посередине комнаты.

– Это точно. Чтобы такого кобеля, как у покойной вдовы держать, нужны немалые средства. И основания… – добавил после многозначительной паузы.

Каллиграф был умным человеком и сразу всё понял. Не зря же он переписал столько мудрых книг. А, как говорил почтенный Бадр-ад Дин, тот, кто переписывает – читает дважды. Сразу перешёл к делу.

– Госпоже Шамсинур собака была просто необходима. Не потому что жить на нашей улице опасно, а для дела. К ней же захаживали разные гости. (На лицо старосты набежала блудливая улыбка). А платят на выходе ведь не только в бане…

Наиб одобрительно усмехнулся:

– Неплохо придумано. Запускаешь гостя, придержав собаку, а, если он вздумает улизнуть, не заплатив… Часто у неё бывали гости?

– Нет. Вдова жила тихо. За всё время, что мужа схоронила, ни разу не припомню, чтобы здесь случился какой шум или скандал.

– А при муже бывало?

– Муж был человек тёмный. И дела его были тёмные. Не зря лавку держал в арабском квартале, а сам жил на окраине.

– Ты тоже живёшь на окраине.

– В моём деле тишина и уединение только помогают. К заказчикам хожу раз в неделю, а то и в две. Купцу же в своей лавке нужно быть постоянно. Сам знаешь, многое при лавках и живут.

– Чем торговал?

– Говорил, что москательщик. Благовониями. Хотя слухи ходили, что лавка ему только для отвода глаз. Продавал тайком большие партии благовоний и снадобий, вроде как ещё якшался с врачами и работорговцами.

– Постой-постой, да это часом ли не покойный Зерубабель?

– Он известен почтенному наибу?

– Было время часто с ним виделись. Как-то так всё время получалось, как какое гнилое дело, так его рожа обязательно рядом замаячит. То свидетель, то вообще потерпевший. С гашишеедами путался постоянно. Поговаривали, что и со смертью его не всё чисто было. Его же, помнится в лавке мёртвого нашли. Кое кто подозревал, что съел чего-то не то. Но, жалобу никто не подал. А родственников была одна жена. Ты про неё что ещё знаешь? Обещал ведь разузнать?

– Я очень добросовестно опросил соседей. Никто не видел ничего подозрительного или необычного в тот день. Человека в чёрном кафтане видели, когда он шёл ко вдове и потом, когда он уходил через полчаса. Несколько человек. Дело в том, что она одна держала собаку. А у пса была привычка не только лаять на входящего, но и облаивать вслед. Словно в обиду, что не дали покусать. Поэтому, услышав лай, многие любопытствовали.

– Так значит, когда этот человек уходил, собака лаяла? А ночью, после этого лай был?

– Был. Точно говорю, потому что сам слышал. Я уже засыпал, а меня он разбудил.

– Не выглядывал?

– Ночью? Всё равно ничего не увидишь. Так ты про вдову спрашивал. Слухи ходили, что Зерубабель её из какого-то весёлого места при бане выкупил. За красоту. Вроде как Шамсинур её не первое имя. Эти слухи не у нас по-соседски ходили, это я слышал в домах своих заказчиков. Людей весьма осведомлённых. Интересно, что за все пять лет после смерти мужа к ней ни разу приходили в гости женщины. Мужички нет-нет и забегали. А подруг не было. Правда, она сама часто куда-то ходила.

– Ты, помнится, в прошлый раз говорил, что свахи и сводни захаживали?

– Сюда, нет. Просто я в разных домах бываю, с разными людьми общаюсь. Они и говорили. И про свах и про сводней. Вдова была небедна и красива. Кто хотел жениться, кто поджениться. Были и юноши из хороших семей. Да и не только юноши. Из семей.

– Я тебя понял. Знаешь дома, где её принимали?

– Нет. Думаю, она по гостям мало ходила. Больше по баням. Там и поболтать есть всегда с кем. И пообщаться, если надо. В отдельной комнате.

– Некоторых всё-таки водила сюда.

– Здесь спокойнее. Никто не мешает. С лавочниками у неё договоров не было, сама ходила за покупками. Только водовозы к ней ездили через день.

– На вашей улице с ней ни кто не знался?

– У нас здесь вообще народ нелюдимый. Смешно сказать, но встречаемся чаще в центре: на базаре или в гостях. К звездочёту нашему она заглядывала иногда.

– Звездочёты и врачи, это обычно люди, посвящённые в тайны. Ваш, говоришь, ещё и по ночам не спит? Пошли к нему. Может уже проснулся.

Злат поднялся с суфы и пренебрежительно оглядел чистенькое и уютненькое жилище каллиграфа:

– Ты чего один живёшь?

– Вдовец. Дети сами по себе. А прислуга мне ни к чему. Много ли надо одному? – суетливо оправдался тот.

– В общем, жила у тебя под боком одинокая баба. Мужиков водила. Кончилось тем, что её убили. Теперь вот ищи ветра в поле. Любой её мог придушить. Сам понимаешь, многие, люди семейные. Или юноше какому могла мозги закрутить. И сапоги в чулане у неё кто хочешь мог забыть. Ищи теперь ветра в поле. Как думаешь, нужно мне этим заниматься или лучше отправить вас всех в Диван к яргучи, пусть разбираются?

– Может, почтенный Арефа чего расскажет? – уныло отозвался каллиграф.