Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 1

Лишь секунду покрутив эту мысль в голове, я вынужден был признать, что слишком уж глубоко лезу. Меня разбирает смех.

* * *

— Хосии, о чем вы с Касуми говорили, когда я ушел?

Уроки остались позади. Харуаки тычет меня пальцем в грудь, ухмыляясь до ушей.

— Она тебе призналась! Или что-то в этом роде?

— А… не…

Вообще-то она призналась, что она «Ая Отонаси», так что в широком смысле он прав.

— О? Да ты скрытничаешь! Подозрительно! Неужели я попал в яблочко?! Блин, я ревную! Касуми стала такая красивая!

Ааа, вот что.

Глядя на весело тараторящего Харуаки, я понимаю наконец, что должен делать.

Хотя мое воссоединение с Марией очень обнадеживает, но я все равно был в растерянности, потому что исчез «владелец», Касуми Моги.

«Если ты сделаешь Кадзуки Хосино своим врагом, против тебя встанет бессмертный. Я!»

Я вспоминаю слова, которые Харуаки когда-то сказал Марии. Правда, это было уже давно, так что не уверен, что вспомнил их в точности.

Да. Я должен заручиться его поддержкой, чего бы это ни стоило.

— Харуаки. Как насчет продолжить тот наш разговор?

Какое-то мгновение после этой неожиданной просьбы он в растерянности, но тут же кивает с улыбкой.

— Я тебе говорил уже, что решил, что буду делать, помнишь? Хочу рассказать теперь, к какому выводу я пришел.

Глядя Харуаки в глаза, я выкладываю ему свое объявление войны.

— Я собираюсь драться против «Комнаты отмены».

При этом резком заявлении он распахивает глаза.

— Эммм, послушай… разве я тебе не объяснил уже? Даже если мы в этой твоей «Комнате отмены», это не страшно, если только мы об этом не знаем.

— Да, но я просто не могу! Я не могу допустить эту повседневную жизнь, где я не могу попасть в завтра, потому что все повторяется!

— Почему?

— Потому что — я — т о з н а ю о б э т о м, з д е с ь и с е й ч а с.

Возможно, все шло бы без проблем, если б я просто забыл о том, что сижу в «Комнате отмены».

Но я знаю. Я знаю, что эта повседневная жизнь — не более чем фальшивка.

И я не могу не обращать на это внимания.

Может, это всего лишь самоудовлетворение. Как бы там ни было, я уверен, что прав и что иначе поступить не могу.

— …Ну, дело твое. Но кстати, есть ли какая-то причина, почему ты такой упертый?

Харуаки спрашивает чисто из интереса.

Причина?.. Причина, почему я так настаиваю, что повседневная жизнь должна быть настоящей? Я уже думал об этом. И да, моя тяга к сохранению моей повседневной жизни какая-то ненормальная.

— Похоже, эта причина связана как-то с жизнью и смертью… — прошептал Харуаки.

Ах, верно. Так и есть. Все так просто.

— Это — причина жить.

Харуаки таращит на меня глаза, такого ответа он явно не ожидал.

— Причина жить? Это что? Что это значит?

— Мне трудно это ясно сформулировать, но… вот скажем, ты получил сто баллов за контрольную, к которой совсем не готовился, ты ведь не будешь этому особо радоваться, верно? Ты счастлив, когда получаешь стольник, ради которого учишься, готовишься изо всех сил. Или я ошибаюсь?

— Ну да, то, что тебе досталось большим трудом, конечно, ценнее того, на что ты не тратил усилий.

— Я считаю, стремиться к чему-то — это и значит жить. Не думаю, что это преувеличение. В смысле, все мы умрем когда-нибудь. Результат жизни — смерть! Гнаться только за результатом — просто страшно.

— Все мы умрем когда-нибудь. …Конечно.

— И если я в «Комнате отмены», где ничего не имеет значения, — черта с два я с этим смирюсь. Я должен вернуть повседневную жизнь, чтобы сохранить причину жить. Именно поэтому я отвергаю «шкатулку», которая отвергает повседневную жизнь.

Харуаки прислушивается к моим искренним словам с явным интересом.

…Может, мне даже и не надо было все это ему говорить. Скорей всего, Харуаки согласился бы мне помочь и так.

— Харуаки, ты мне поможешь?

Он без колебаний поднимает большой палец.

* * *

По предложению Харуаки мы решили посвятить в свои дела еще и Коконе с Дайей. Впятером мы собрались вокруг кровати в том шикарном отеле, куда я раньше приходил с Марией.

Я объяснил положение дел Коконе и Дайе.

По правде сказать, я ожидал, что Мария будет жаловаться, что я зря теряю время, но она слушала молча и лишь время от времени дополняла мои слова. Может, она хотела услышать какие-то новые мнения со стороны.

— Эмм… то есть ты хочешь сказать, что Касуми — на самом деле Ая Отонаси, а не Касуми, а настоящая Касуми — «владелец», она создала эту «Комнату отмены», а сейчас она неизвестно где… И теперь ты ищешь решение?.. Ничегоооо не понимаю! Все тааак сложно!

И Коконе бухается на кровать.

— Ааа, какая шикарная кроватка.

— Только я не спрашивал твоего мнения о кровати.

— Да знаю я! — сердито отвечает она на мое шутливое замечание. Скорее всего, Коконе серьезно обдумывает происходящее, хоть и строит из себя дурочку.

— Можно спросить?.. — вмешивается Дайя. — Если мы в «Комнате отмены», значит, эта предположительно неизбежная авария случится снова, так?

— Должна случиться, да, — кивает Мария.

Э? Дайя настроен серьезно, что ли?

— Что за глупый взгляд, Кадзу? Ты похож на карпа, который торчит перед крючком с наживкой и хлопает ртом.