Пустоцвет

Сомов постоял еще пару минут, глядя в спину удаляющемуся Афанасьеву.

Зять чужих родителей к себе жить забрал, а их Димка родных мать с отцом теперь даже в гости не зовет…

Встреча с Таей подарила радость, тревоги на время отступили.

Девочка взвизгнула и повисела на шее у деда с бабушкой, потащила показывать свои игрушки, рассказывая что-то. Дед не все понимал, что Тая лепетала, а Ирина и отвечать умудрялась.

Гадая, как бы выдернуть пару волосков, чтоб жена не заметила, и ребенок не заплакал, Николай с неприязнью смотрел на няню, которая ни на шаг от девочки не отходила. Свидание под конвоем — не иначе, и как тут быть?

Наконец, его осенило.

— Тая, да ты разлохматилась! Дай-ка, причешу! — взялся за косички и быстро распустил их, прежде чем няня успела вмешаться.

— Не положено! — возмутилась женщина. — Это моя обязанность!

— Ничего, один раз вашу обязанность выполнит дедушка, — отшутился Николай Дмитриевич. — Лучше, дайте расческу, не пальцами же мне их расчесывать.

Няня поджала губы и, нерешительно оглядев присутствующих, буркнула: «Я быстро!»

Стараясь не доставить лишней боли, дед осторожно выдернул несколько волосков, пока его жена ворковала с девочкой, показывая той новую игрушку.

— Ай! Деда!

— Прости, моя хорошая! Сейчас няня принесет гребешок, я аккуратненько расчешу, не больно!

— Нет. Баба Ира! — насупилась девочка.

— Хорошо, пусть тебя баба Ира причешет, — дед отсел в сторону, сжимая в руке драгоценный биоматериал. Теперь до машины не растерять бы.

Руку пришлось сжать в кулак, стараясь, чтобы никто на это не обратил внимания. Он смог выдохнуть только тогда, когда они покинули дом Гуровых и волосы оказались в специально припасенном пакете.

Ирина ничего не заметила, взволнованная встречей с внучкой.

По дороге домой, раз за разом, жена перебирала моменты свидания, восторгаясь, как выросла Тая, какая у нее большая и удобная комната, как богато живут сваты.

К слову, к ним никто из семьи не вышел — ни Леонид с Валентиной, ни Дима с Ксенией. Впрочем, сын с невесткой живут не здесь, наверное, оставались у себя. Таю просто привезли родителям Ксаны в гости, а те, заодно, устроили и им встречу с внучкой. Под присмотром и ограниченную по времени.

Что ж, спасибо и на этом.

Восторги жены жизнью Гуровых раздражали.

— Замолчишь ты уже? — не выдержал Николай. — Хватит, слушать надоело.

— Выбился наш мальчик, пробился в уважаемые люди! Вместо того чтобы ворчать, порадовался бы за сына!

— А чему радоваться, Ира? Да, сваты богато живут, да нас с тобой не особо видеть рады, едва терпят. Внучку и ту по расписанию, да под присмотром прислуги выводят. Раз в месяц. У сына в гостях, когда последний раз были? В январе ещё, когда его новая жена нас с тобой припрягла полы мыть и вещи таскать?

— Ты, как всегда, во всем Диму обвиняешь! Ясно же, что это Ксения ему не разрешает. Да, богачи все снобы, но, рано или поздно, все Диме достанется, а пока мы и потерпеть можем. Лишь бы сыночке хорошо было.

— О чем ты, дура? — опешил Николай. — Я тебе про другое говорю, совсем на деньгах помешалась.

Плюнул и вышел на балкон, хлопнув дверью.

Сын навестил родителей через три дня.

У Николая Дмитриевича создалось впечатление, что Дима не особенно рвется домой, поэтому стал по вечерам заезжать к родителям. Помаявшись некоторое время, дождался, когда мать, накормив мужчин, прилипла к очередному сериалу, и прикрыл дверь в кухню.

— Поговорить нам надо, сын.

Дмитрий посмотрел на отца и кивнул.

— Надо.

— По-мужски поговорим, матери ни к чему знать, — продолжил отец. — Ты не обижайся, не кричи и не дергайся. Просто, ответь — что у тебя происходит? Нет, я всегда тебе рад, но ты глаз неделями не казал, а теперь приезжаешь по два-три раза на неделю. Похудел, осунулся, синяки под глазами. Что случилось?

— Работы много. Взялся я за дело — хожу по краю. Но если выгорит — получу всё, — туманно ответил Дмитрий. — Устаю сильно, ответственность большая и цена просчета будет катастрофическая. Дома Ксения мешает, у вас хорошо. Никто мозг не выносит.

— Понятно. Помочь чем-то можем?

— Вы и так помогаете, — сын взъерошил волосы, дернув за них со всей силы, потом провел ладонью по лицу.

Николай Дмитриевич проследил, как с руки сына на стол упало несколько волосков.

— Не дергай, что ты? Лысым станешь, — упрекнул он Дмитрия.

— Устал, папа. Если бы ты знал, как я устал!

— Заездила тебя Ксения? — вздохнул отец. — Раньше ты не был настолько вымотанным, да и домой вечером охотно возвращался.

— Пап, вам не понять. Да, у меня все сложно, но это временно. Я справлюсь.

— Что же мы на кухне сидим? — засуетился Николай. — Пошли в комнату, на диване удобнее.

— Да там мать, — попытался отмахнуться Дмитрий. — Опять пристанет насчет Тайки, а я что могу сделать? Как Гуров скажет, так и делается.

— Не пристанет, она мыло свое смотрит, хоть из пушки пали, не заметит. Ты иди, я сейчас водички попью, и следом.

Сын кивнул и вышел, отец осторожно подобрал волоски, убедился, что некоторые с луковицами и, торопливо отсортировав, положил их в пакетик.

Вот и славно, вот и хорошо!

На следующий день он отправился в Медико-Экспертный Центр.