Пустыня. Крепость

– Я ничего советовать не могу, – скромно отозвался Хамна. – Никогда не забирался в такую даль. Но мне говорили, по ту сторону гор земля лучше. Там последний десяток лет довольно часто шли дожди. Все вместе они добрались до берега, озера и двинулись прямиком на запад. Поклажа была тяжелее, чем неделю назад, когда выходили из пещеры (Каззак не поскупился на подарки), но нести ее было не слишком трудно: путников снабдили заплечными кузовами, которые приторачивались к поясу особыми лямками. Когда небо заметно посветлело, Найл обернулся через плечо и неожиданно увидел паучьи шары, отражающие лучи восходящего солнца. Шаров было два, оба плыли на порядочной высоте в сторону соленого озера. Юноша поспешил предупредить остальных, и все путники укрылись под кривыми сучьями боярышника. Пауки вряд ли могли их заметить, день едва занимался, да и шары проплывали на высоте не меньше ста метров. Хамна и Корвиг, заметил он, не то что не всполошились, даже не обеспокоились. Они достали из кузовов фрукты и начали жевать с таким беспечнорассеянным видом, будто находились на увеселительной прогулке. Выждав, когда шары скроются за горизонтом, путники выбрались из укрытия и пошли берегом озера. Найл заговорил:

– Я смотрю, не очень-то вы с паучками осторожничаете.

– Как-нибудь научились с ними обходиться, – откликнулся, пожав плечами, Хамна.

– Но… – Поймав упреждающий взгляд отца, Найл осекся и замолчал. С рассветом поднялся ветер. Его направление менялось несколько раз, а в конце концов возобладал северо-западный.

По мере того как утро разгоралось, он окреп, стал сухим и жарким, и вот уже пахнуло раскаленным дыханием пустыни. Вскоре это уже и ветром нельзя было назвать, он походил, скорее, на бурю, несущую косматые облака пыли и колючего песка, от которого неудержимо струились слезы. Хамна и Корвиг сникали на глазах. Было видно, что увеселительная прогулка все больше превращается для них в испытание на выносливость. Свои накидки они обернули вокруг лиц, оставив лишь узкую щель для глаз, и так шли, с трудом превозмогая порывы встречного ветра. Примерно через полчаса Улф предложил им повернуть назад. Те вначале отнекивались, считая делом чести сопровождать путников хотя бы в первый день пути, но Улф заметил, что главная ценность совместной дороги – общение

– при такой погоде явно теряется. Больше провожатых уговаривать не пришлось. Они обнялись, пообещали друг другу непременно встретиться вновь и расстались. Хамна с Корвигом с явным облегчением повернулись к ветру спиной. Теперь Улф озабоченно прикидывал, разумно ли будет отправиться через горы.

Это легче, чем через плато, зато дольше, хотя При секущем этом ветре, от которого растрескивались губы, все равно шагу не прибавишь. Согнувшись в три погибели и щурясь сквозь напряженно подрагивающую щель в намотанной на голову материи, путники упорно двигались вперед, стараясь проделывать в час около пяти миль.

Найл с вожделением поглядывал на подернутые крупной рябью воды соленого озера, но знал, что туда лучше не соваться. Если, искупавшись, не смыть соленую воду в ручье, будет еще хуже. К той поре, когда солнце достигло зенита, оба выбились из сил. Привал и обед договорились устроить в ближайшей рощице или кустарнике, как только те подвернутся. Но вот еще две мили позади, а вокруг ни деревца, ни кустика. Через полчаса путники определили, что находятся на западной оконечности озера и дорога теперь лежит через пустыню, к изрезанным горным отрогам и пересохшим руслам рек. В этом месте Найл неожиданно для себя рассмотрел в паре сотен метров справа предмет, напоминающий большой валун.