Пустынник. Война

И я убивала, солдатик. Убивала беспризорных детей, которых стало в крепости слишком много. Выгонять администрация их не хотела, чтобы не вызвать недовольства или бунта, а вот по тихонькому придушить ночью? Военные кому предлагали, те отказались от этой грязной работы, поэтому лейтенант и решил выбрать кого-то из палаточного лагеря. Вот и все, я получала списки тех, кто по крепости слоняется без дела из беспризорных детей, чьи родители погибли на стенах при обороне или просто от голода и болезней. Бывало, что избавлялась от стариков и старух, родственники которых перестали о них заботиться. И все рады: администрация, которая так просто избавлялась от лишних ртов и детишки со стариками не мучались. Да и среди народа не было волнений, что детей со стариками за стену вышвыривают. Всем было от этого хорошо, все закрывали на это глаза кто знал или догадывался, но кто-то должен был делать эту грязную работу. Тут много кто из-за меня лежит на этом кладбище, солдатик.

А вот Слава… пришла я за ним как-то, он возле стены спал как беспризорник, его родители умерли от дизентерии две недели до этого и заботиться о нем было некому. А когда я над ним наклонилась, чтобы придушить как остальных, он глаза открыл и говорит: «мама, это ты?».

И я не смогла. Забрала тогда его. Администрация пожурила, мол, сама кормить будешь из своей пайки, но работу основную знай выполняй. Иначе вышвырнем за ворота. Так у меня появился сын.

Мы молчим долго. Потом я тихо произношу:

–Нам пора. Возвращаемся в цитадель.

Обратная дорога дается нам намного быстрее. Мы возвращаемся минут за тридцать, уже светает и я тороплюсь вернуться поскорее.

Когда мы подходим ко рву, Светлана Игоревна тихо говорит:

–Солдатик.

–Что?

–Прости меня, ладно?

–За что? – я не понимающе смотрю на нее.

–Это я в последний раз, мальчик. Правда. Больше не буду. Я тебе про Черную Смерть то и рассказала, потому что хотелось поделиться с кем-то. Кто никому не расскажет, – она кивает вниз и я вижу, что на месте, где я стою выведен мелом белый крест.

Прежде чем я понимаю, что это значит, она добавляет:

–Славе уже все равно, а мне жить хочется. Я за тебя молиться буду, обещаю.

Раздается выстрел и я вижу, как мать Славы со стеклянными глазами оседает на землю, прижав руки к груди, после чего одним рывком падаю в ров и перекатываюсь в сторону.

Черт!

Быстро по-пластунски пробираясь по земле, я спускаюсь в самую глубь рва. Тут, уже приподнявшись выше, я бегу в сторону лаза ведущего к Большой Башне. Иногда я думаю, что я все-таки редкостная тварь: когда оказываюсь на кладбище, любопытствую историями умерших людей и думаю, что взвод обеспечения не имеет права, чтобы его хоронили на Аллее Павших, а вот когда мне только что рассказали про то, как администрация решала вопросы с беспризорниками и на глазах убили человека, а думаю только об одном – господи, как же я не хочу сейчас лезть в этот чертов тоннель.

Глава 5.

Во тьме тоннеля я ползу как только могу, стараясь преодолеть ненавистное расстояние как можно быстрее. Раза два мне кажется, что я чувствую какую-то вибрацию над головой и вот-вот будет обрушение, из-за чего только матерюсь и ползу еще быстрее. Наверное, я самый быстрый, кто его пролезает из всех нелегалов.

Когда я почти выбираюсь и брезжит тонкий свет, я ускоряюсь в надежде добраться скорее, как со стороны лаза я вдруг слышу голоса. Замерев, я перестаю ползти. Голоса слышно совсем нечетко, поэтому я потихоньку начинаю снова ползти, чтобы расслышать тех, кто там говорит.

Добравшись почти до самого выхода, я слышу:

–Мазур, ты кретин, ты знаешь об этом? – это голос Мишки.

–Так точно, товарищ младший сержант! – рапортует Мазур.

Я уже собираюсь выбраться, но вдруг Мишка говорит:

–Тебе что сказали? Человека в черном не трогать, а того что в военной форме – валить, так?

–Так точно!

–А ты что сделал?

–Я открыл огонь…

–М****к ты конченый! Ты сделал все наоборот!

–Так точно!

–Сука, – я слышу вздох Мишки, глухой стук, после чего Мазур тихонько охает.

–Короче, сторожи лаз, мудак ты эдакий, – говорит Мишка. – Если вылезет – сразу вали. Понял? Тело обратно свали в лаз, потом засыплем. Понял? Тут то не промахнешься?

–Не промахнусь, товарищ младший сержант! – ответил Мазур.

–Смотри у меня, придурок, – ответил Мишка. После еще одного глухого удара по Мазуру, я слышу топот удаляющихся тяжелых берцев.

–Сам придурок, – бурчит где-то вдалеке голос Мазура.

Я не знаю, сколько я лежу в этом гребаном тоннеле. Проходит, наверное, целая вечность, прежде чем я снова слышу стук берцев.

Раздается голос Мишки:

–Ну чего?

–Глухо, – ответил Мазур. – Я светил пару раз внутрь тоннеля, никого там нет.

–Понятно, наверное по веревке взобрался.

–А что, как теперь его уберем?

–Уж точно без твоей помощи, – огрызнулся Мишка. – Придется исхитриться, может в следующем выходе вальнем. Посмотрим.

–А что, мне его тут ждать еще?

–Не надо, – буркнул Мишка. – Если он сразу не вылез отсюда, значит наверняка уже в крепость пробрался. Еще полчаса покарауль, да дуй отдыхать, отсталый.