Путь Абая. Том 1

Майор пришел к Кунанбаю по делу Божея. Для Кунанбая, разъяренного дерзким ответом Божея, приход его оказался кстати. Кунанбай прямо приступил к делу:

— Майыр, твои предки не из Тобыкты, но, кажется, ты обзавелся родственниками здесь, в Каркаралинске. Говорил я тебе, что Божея надо сослать и кончить все это дело? А ты тянешь, как затяжная болезнь. Что он — в печенке у тебя засел или родичем стал?[59] Почему ты ему так сочувствуешь?

И он пристально уставился на майора своим одиноким глазом. Тот обернулся к переводчику, жестом требуя объяснения.

Каска ужасался в душе, слушая Кунанбая. Он в нерешительности посматривал то на него, то на майора. С одной стороны запас русских слов у толмача был слишком мал, чтобы передать сказанное, с другой — он просто не осмеливался переводить гневные слова одного начальства другому. Он медлил, царапая ногтем ковер на полу, растерянно улыбаясь и ерзая на месте.

Кунанбая взорвала эта медлительность.

— Эй, толмач! Передай ему в точности все, что я сказал! Что ты вертишься, как трясогузка над норкой?

Сравнение вызвало громкий смех Майбасара; но, взглянув на суровое лицо Кунанбая, он спохватился, хотя смех душил его. Абаю тоже понравилось сравнение отца: переводчик своим жалким видом действительно напоминал вертлявую птицу, подпрыгивающую на песке.

Каска медленно, но точно перевел сказанное Кунанбаем. Майор не смутился. Он начал не торопясь, спокойным громким голосом:

— Власть нам дана не для того, чтобы мстить тем, с кем мы в ссоре. От Божея Ералинова поступило много жалоб, мы обязаны проверить. Кроме того он не один, за него стоят многие. Пока от его ссылки следует воздержаться.

После этих слов оба заговорили быстро, горячо, перебивая друг друга.

— Ты хочешь держать нас в вечной тяжбе? Этого ты добиваешься?

— Я не один… Бывшие ага-султан Кусбек и Жамантай тоже такого мнения. Даже Баймурын, — вот Алшинбай знает его, — и он рассуждает так же.

— А кто они? Одиночки! Их меньшинство! В них говорит зависть. А народ за меня. Ты разве не видишь этого?

— Меньшинство? Пусть будет меньшинство. Закон дан царем, а перед ним равны все. Они свидетели: надо выслушать и их.

— Ты — судья. Как же не обнаглеть преступнику, раз ты стоишь за него?

— Кунанбай-мирза, такой упрек — палка о двух концах!..

— Знаю! Все твои шашни знаю!

— Ага-султан, не забывайтесь! Мы с вами оба поставлены корпусом![60]

 — сказал майор.

Он закурил трубку, встал и начал ходить взад и вперед по комнате, весь багровый от возмущения.

Алшинбай решил прекратить разговор. Если оба начальника пойдут дальше, то их перебранка перейдет в ссору. Это нежелательно. Алшинбай не может допустить такого оборота дела, который повредит Кунанбаю, да и ему самому тоже. До сих пор он сидел неподвижно, облокотившись на стол, но сейчас быстро поднял голову.

— Э, мирза! Э, майыр! Опомнитесь! — сказал он громко. Алшинбая уважал не только Кунанбай, но и майор, которому неоднократно приходилось советоваться с ним по разным серьезным делам. До сих пор между ними не произошло ни одной размолвки. Кроме того Алшинбай всегда был решающей силой при выборах волостных и даже ага-султанов, хотя и не принадлежал к представителям официальной власти. Майор это хорошо знал, и с этим приходилось считаться. При первых же словах Алшинбая он, стоя во весь рост, искоса бросил взгляд в сторону Кунанбая. Было видно, что слова Алшинбая подействовали и на того.

Майор опять опустился на стул. Он дышал тяжело, как при сильном сердцебиении. Волнение сжимало ему горло:

— Не пререкайтесь так, правители. Это не годится, — начал Алшинбай.

Переводчик, наклонившись к майору, стал быстро переводить слова Алшинбая.

— Вы — опора друг для друга. Будете в согласии — сумеете править народом. Разве вы сможете управлять вразброд? Раздоры и дрязги вас погубят. Работайте согласно. А если сами не сможете договориться, советуйтесь с такими, как мы. Вот вам мой совет! — закончил Алшинбай и посмотрел на обоих. Он убедился, что они немного успокоились после вспышки. — А что касается дела Божея, — продолжал Алшинбай, слегка наклонясь к Кунанбаю, — то я из-за него и приехал, Кунанбай-мирза… Майор, прошу вас отложить решение до вечера. Можете ли вы оба подождать с разбором некоторое время? Ответьте на мой вопрос прямо.

При последних словах Алшинбая из передней комнаты появился Карабас с большой глубокой миской кумыса. Майбасар, Абай и другие неслышно поднялись, разостлали скатерть и расставили перед старшими деревянные, выкрашенные блестящей краской чашки. Майбасар перебалтывал кумыс черпаком из рога дикого барана. Густая влага, чуть пожелтевшая от кожаной посуды,[61] не вспениваясь, плавно колыхалась пологой, спокойной зыбью. На скатерть были поставлены чашки с баурсаками из кислого теста.[62] Карабас принес и горячее, — это было не обычное мясо или куырдак,[63] а любимое блюдо Кунанбая, называвшееся «жау-буйрек»,[64] которое он ел с кумысом.

Когда Алшинбай замолчал, Кунанбай обратился к нему и к майору, указывая на еду:

— Кушайте, поднимите чашки!