Путь без иллюзий. Том 2. Теория и практика медитации

Притча, с величайшей силой и ясностью, говорит о том, что Дзэн представляет собою не интеллектуальное обучение, не добавление новых знаний, когда голова уже переполнена старыми. Нет! Дзэн представляет собою всего лишь опорожнение ума. Дзэн – это не то, что обсуждают, а то, что практикуют. Мастер был абсолютно прав. Проблемы духовного обучения возникают именно из-за этого – из-за «несварения головы», из-за её переполненности всевозможными взглядами и убеждениями. Для успешного обучения требуется прямо противоположное: свежесть и незашоренность восприятия. В таком понимании, лучший ученик – это «пустоголовый» ученик (какой соблазн для моих будущих критиков: выдернуть этот фрагмент в качестве отдельной цитаты!).

Нельзя не отметить любопытнейший факт. В преобладающем большинстве случаев, проблема трудностей понимания в процессе обучения существует только для наставника. Для самих учеников такой проблемы, зачастую, вообще не существует. Особенно это характерно для западного ученика, с его торопливым умом и с его предрасположенностью к быстрочтению, быстрослушанию и быстродуманию. У такого ученика всегда имеется иллюзия понимания. Большей частью мы даже не знаем о собственном непонимании. По этому поводу замечательно высказался японский мастер школы Сото-дзен Кодо Саваки (1880-1965):

«Если бы ты, по крайней мере, понял, что ты не имеешь ни малейшего понимания! Но даже об этом ты не имеешь ни малейшего понимания».

Поэтому нередки случаи, когда после многих лет обучения, человек неожиданно пробуждается к той истине, которую учитель многократно пытался до него донести на протяжении всего этого времени. И эта познавательная слепота вовсе не связана с интеллектуальной недостаточностью, слабостью мышления или низким культурно-образовательным уровнем. Согласно моему опыту, чаще всего такого рода трудности восприятия новых концепций испытывали как раз люди, имеющие высокий интеллект и хорошее образование, которым они и были столь жёстко обусловлены. Так сказать, их чашка была слишком полна.

У меня есть в Москве один знакомый, человек исключительно умный и высокообразованный. С давних пор он интересуется эзотерикой и практикует медитацию согласно собственному пониманию. Как-то я ему выслал свою книжку под названием «Йога сознания против магии», в которой подробно объяснялось различие между медитацией самонаблюдения и фантазийной медитацией (использующей воображение). В книге указывались причины, по которым фантазийная медитация не может быть магистральным путем духовного развития и давалась развернутая критика фантазийной медитации135. И что же? В ответном письме он, демонстрируя широту своих взглядов, пишет, что «да, согласен, наряду с другими методами, можно также медитировать и на умственную тишину».

Но в том-то и дело, что в моей книге, вслед за Хуэй-нэном, утверждается, что как раз нельзя «медитировать на умственную тишину»! Там говорилось следующее: «…будет ошибкой пытаться медитировать на атрибутах умственной тишины – на спокойствии, безмятежности, на чистоте и пустоте сознания. Это та же самая медитация с использованием воображения, рисующего те качества, которые мы желаем обрести». Далее там приводились слова Шестого Патриарха Хуэй-нэна, о том, что не следует медитировать на чистоте или на пустоте. Это не может привести к подлинной чистоте или пустоте, которые «не имеют форм или признаков», а приведет всего лишь к омраченности чистотой или пустотой. Таким образом, в моей книге было дано подробное обоснование того тезиса, что чистота, равно как и пустота, равно как и умственная тишина – не могут быть объектом медитации, они могут быть только её результатом.

И этот умнейший человек, так и не смог увидеть и понять того, что было во всех подробностях разъяснено в моей книге! Воистину, самый слепой – это зрячий, который плотно закрыл глаза.

Другой пример. На практические групповые занятия ко мне одно время ходил мужчина, главный проблемой у которого была постоянная лихорадочная работа ума. Естественно, сам он этого не понимал. Вследствие чрезмерного отождествления с собственным умом, у него не было, да и быть не могло, правильного медитативного состояния, не было спокойной осознанности. Конечно, на теоретическом уровне, он хорошо знал, что медитация – это не-мысль, не-думание, а спокойное и невовлеченное осознание. Однако, знание это носило чисто теоретический характер и применить его к собственной медитативной практике он был не в состоянии.