Путь "Чёрной молнии"

— Да ради Бога, гражданин начальник, между прочим помогает, — и протянул Сереброву флакончик.

— Слушай, Дронов, ты что добиваешься? — вмешался Кузнецов, — сейчас выпишем тебе пятнадцать ШИЗО, и с переводом на шесть месяцев в ПКТ, ты же на волоске висишь, у тебя и так три по — пятнадцать отсижены.

— Да что же мне теперь, таблетки не принимать и молчать? Я не вижу основания, по которому вы меня упрячете в ШИЗО. Конечно, воля ваша, но перед тем, как посадить объясните — за что?

Серебров переглянулся с начальником Режимно — оперативной части, как бы спрашивая: «Как с ним поступить»?

— Ладно Дронов, бросай комедию ломать. Причин, чтобы засадить тебя, пока нет, но имей в виду, поступит малейший сигнал и мы тебя закроем.

Кузнецов дал понять всем присутствовавшим, что его слово имеет значение в принятии окончательного решения.

Дронова отпустили.

Сашке Воробьеву дали пять суток, за выяснение отношений на публике с другим осужденным.

Из двадцати предводителей блатного сообщества, вышло из изолятора только семь человек. Пархатому, как и было обещано начальником колонии, дали пятнадцать суток, с переводом в БУР на шесть месяцев. Ворону, за его грубость начальству, тоже перепало: пятнадцать с переводом в БУР на три месяца.

Зона затихла, оправляя крылья, слегка помятые режимниками и операми. Видимо по закону природы, так и происходит затишье перед бурей.

Дронов решил пойти ва-банк: он перевернет здесь все верх дном, но для начала ему необходимо съездить на выездной объект и прояснить там кое-какие дела. «Если братва не «спасует», мы наведем здесь порядок, меня все равно закроют и возможно отправят на другую зону».

В один из июльских дней на территории, прилегающей к колонии со стороны свободы, собралась группа людей. Это родственники приехали на свидание к осужденным и привезли передачи. Недалеко на лавочке сидела пожилая женщина, и все утирала слезы платочком.

К ней подошла взрослая девушка и, присев на лавочке рядом, спросила:

— У Вас что-то случилось? Может, Вам помощь нужна?

— Случилось, у меня в этой колонии сын умер, — и она закрыла рукой лицо, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

— Примите мои соболезнования.

— Спасибо.

— Вот горе — то. Как это случилось?

— Не знаю, он был такой крепкий и здоровый, врачи доложили лагерному начальству, что произошло кровоизлияние в мозг. Я не могу в это поверить и даже не знаю к кому обратиться.

— А вы были у начальника колонии?

— Была, он и сказал мне о заключении врачей, теперь мне необходимо взять разрешение на получение трупа, — и она зарыдала в голос.

Горевавшую женщину обступили со всех сторон граждане. Узнав в чем дело, кое- кто стал давать советы, как быстрее ускорить процедуру получения покойного для захоронения на вольной земле. Мужчина средних лет посоветовал горевавшей женщине:

— А вы в управление езжайте, а потом в прокуратуру, и пусть они назначат расследование в отношении смерти Вашего сына. Бывали случаи, когда лагерному начальству не выгодно было обнародовать истинные причины смерти, так они подтасовывали факты. Зоновские врачи в одной упряжи с управленческими, и дают неверное заключение. Не давайте мамаша его захоранивать, пусть повторно назначают независимую экспертизу.

— Да кто бы ей помог, во всех этих неразберихах, — говорили другие.

Через день, после того, как все осужденные были наказаны и отсиживали срок в камерах, Дрон посетил санчасть. На удивление Инна приняла его радушно, хоть и в первый раз видела Дронова. Он без обиняков обратился к женщине:

— Можно я буду обращаться к тебе по-простому: Петровна?

— Не возражаю. Что хотел?

— Мне нужно денек полежать в палате с одним человеком, он сейчас находится в ШИЗО.

— Не понимаю твоей просьбы.

— Петровна, получи разрешение от начальника РиОР, чтобы осужденного Макарова перевели из изолятора к тебе на пару дней.

— Для чего?

— Мне необходимо с ним поговорить.

— Может вам еще спирту за встречу налить, — продолжила она с сарказмом.

— Инесса — ты женщина мировая, и мне известно твое независимое положение среди начальства. Прошу тебя: помоги. Мне очень нужно встретиться с этим человеком.

— А кто ты такой? И почему я должна идти тебе навстречу?

— Моя фамилия Дронов.

Инна удивленно приподняла брови, она слышала уже не раз эту фамилию от Ефремова, он в жесткой форме высказывался об этом авторитете. Она утвердительно кивнула и спокойно сказала:

— К сожалению, я не могу нарушать правила, меня за это могут наказать или вообще уволить с работы.

— Никто тебя не накажет, если ты получишь разрешение у Кузнецова.

— Вот как! — удивилась она, — с какой стати майор должен давать мне подобное разрешение?

— Все уже обговорено. У меня единственная просьба: никому об этом не говорить. — Инна еще больше удивилась. — Инесса, до меня дошел слушок, что твой несовершеннолетний сын попал в неприятную историю и я хотел бы помочь тебе.

Инна сощурилась и впилась острым взглядом в Дронова.

— О чем ты говоришь?!