Путь, что ведёт нас к Богу

Религиозная ситуация в России обусловлена, прежде всего, тем, что воспитанное на марксизме–ленинизме общество почти вслепую ищет для себя сегодня новую общеобязательную идеологию, которая была бы в то же время «единственно правильной», каким был марксизм. В результате, в сознании многих (в том числе чистых и действительно верующих людей) православие превращается в новую, именно такого рода, идеологию. Слово «идеология» вообще является ключевым для околоправославной и, прежде всего, «братской» публицистики.

«Патриотов, — говорит один из сторонников нового прочтения православия Егор Холмогоров, — всегда сильно подводило отсутствие научной фундированности и"единственно верного учения", позволяющего накладывать на происходящие события определенную понятийную сетку, уяснять происшедшее и отчасти прогнозировать будущее. За отсутствием после краха марксизма какой-либо версии"исторического материализма","диалектического историзма"или там"материалистического идеализма"популярное толкование истории так и осталось на уровне Всемирного Тайного Жыда (именно так у Холмогорова!), в нескольких его модификациях — от радикально православной до радикально са- танисткой». И хотя в этом пассаже присутствуют обычные для «православной» публицистики намеки на «Протоколы сионских мудрецов», всемирный еврейский заговор и т. п., он, на самом деле, действительно интересен. Т. е. патриотов волнует не вера, не Бог и не молитвенная с Ним встреча, но только идеологический аспект того, что они называют православием.

Кроме того, сложность религиозной ситуации в современной России объясняется крайне низким уровнем знания о вере, о Боге и о Евангелии, но главное, крайне низким уровнем знаний о том, что такое православие. Так для огромного числа людей юлианский календарь, отстающий от современного (григорианского) на 13 суток, кажется одним из основных признаков православия. Это несмотря на то, что от него давно отказалось большинство Православных Церквей, и в том числе Константинопольская. Когда несколько лет тому назад митрополит Владимир (Котляров) в Петербурге сказал во время проповеди, что Русской Церкви, по примеру Константинопольской, Александрийской и Антио- хийской Православных Церквей, пора перейти на новый стиль, группа прихожан устроила скандал, а затем религиозные активисты через прокоммунистическую газету «Советская Россия» объявили митрополита еретиком, врагом православия и т. д.

Эта же газета и ее постоянный автор К. Душенов выставляет еретиком митрополита Минского и Слуцкого Филарета (Вахромеева) за его последовательный экуменизм. Парадоксально, что в роли защитника православия выступает та самая Коммунистическая партия, которая в течение семидесяти лет насаждала в стране воинствующий атеизм, взрывала храмы и расстреливала верующих. Разумеется, православие само по себе коммунистов не интересует, но им важно поддерживать те силы, которые могут проводить в жизнь политику национального, духовного и культурного изоляционизма. Именно по этой причине интересы части православных фундаменталистов и коммунистических лидеров на сегодняшний день совпадают.

Одновременно с этим усиливаются и охранительные тенденции в плане сохранения ритуала, богослужебного славянского языка, а также церковных, а зачастую и просто народных, в том числе и языческих, обычаев. Цитированный выше О. Платонов говорит даже о плодотворном синтезе русского православия и славянского язычества. «На Руси, — пишет Платонов, — православное христианство стало добротолюбием, вобрав в себя все прежние народные взгляды на добро и зло и оптимистическую веру в добро». Интересно, что Платонов не имеет понятия о том, что слово «добротолюбие» (греч. «филокалия») не имеет никакого отношения к славянскому язычеству и является всего лишь названием греческого сборника аскетических текстов ГУ—XVIII вв., переведенного на сла

вянский язык Паисием Величковским, а на русский — Феофаном Затворником. На первый план не только у Платонова, но и у огромного числа других современных авторов выдвигается идея верности традициям прошлого, однако опять-таки достаточно недалекого: в плане ритуала и языка — главным образом, XVII века, а в смысле обыденного благочестия, обычаев и быта — XIX. Православие начинает восприниматься именно как русское православие, как вера славянских народов, а церковнославянский язык — как непременное условия исповедания.

Достаточно сильны среди православных людей в России сегодня эсхатологические настроения. При этом ожидание конца света имеет почти всегда политический привкус (как это было у русских старообрядцев в начале восемнадцатого века). Эсхатологические ожидания сегодня сочетаются с неприятием демократических реформ и той открытости по отношению к Европе, которая сегодня утверждается в России. Признак приближающегося конца света эти люди видят в том, что Россия перестала быть великой державой и утратила контроль над бывшими социалистическими странами, а НАТО усилило свои позиции в Восточной Европе.