Путь диких гусей

— Уплыть бы по реке куда-нибудь далеко, далеко, где нас никто бы не знал… — тихо сказала Сузге.

— Не получится, — ответил ей Едигир, — только боги могут жить независимо от людей и их забот. А мы, как эта волна, должны двигаться вместе с нашим народом… порознь мы погибнем…

Двинулись дальше по кромке обрыва, где пролегала тропинка, протоптанная за многие годы местными жителями. Они ушли, а тропа осталась напоминанием, что земля обжита народом, вбирающим тепло и холод иртышского берега, отдающим и ей тепло своих тел.

Едигир заметил, что Зайла начала уставать и шагала все медленнее, утирая пот и переводя дыхание.

— Скоро надо будет и ночлег искать? — спросил он ее.

— Можно было и в селении остаться.

— Нет, лучше не рисковать.

Прошли через небольшой лесок, перерезанный глубоким оврагом. Собаки подняли зайца, мелькнувшего белой, еще не до конца полинявшей спинкой, и умчались за ним, громко лая, не понимая, что их погоня закончится, ничем. И вдруг их тонкий радостный лай сменился более низким, отрывистым и злобным.

— На лося что ли наткнулись? — полуутвердительно сказал Едигир, прислушиваясь к непрерывающемуся тявканью. — А может, и на человека случайно наскочили.

— Что будем делать? — Зайла напряглась, опасаясь не столько за свою жизнь, как за любимого.

— Посмотрим, а там уж и решим. — И он пошел скользящей мягкой поступью охотника к опушке, за которой открывался чистый от деревьев берег.

Зайла поспешила следом и сквозь поредевшие деревья увидела невдалеке от леска лошадь, а рядом с ней человека, отмахивающегося палкой от собак. Присмотревшись внимательней, узнала старика, что помогал ей лечить Едигира и угощал их рыбой. И лошадь, казалось бы, была та же самая, на которой она везла раненого с поля боя.

— Да это же старый Назис, — чуть не закричала она радостно от встречи со знакомым человеком, — но только как он очутился здесь?

— Вот и меня это же интересует. — Едигир совсем не собирался выходить из укрытия, а медленно осматривал окрестности, пытаясь определить, нет ли где засады. Ho вроде бы ничто не говорило об опасности, и он крикнул собак, а затем и сам направился к старику, приказав, Зайле остаться в укрытии.

Старик, увидевший его, начал низко кланяться, прижав к груди руки.

— Вот ведь какие собаки, чуть не порвали, — проговорил он сиплым голосом, указывая на псов.

— Доброго тебе здоровья, старик. Рад увидеть тебя вновь. Говорят, что ты меня с того света возвратил. Спасибо тебе за это.

— Не знаю, что и сказать, — в замешательстве начал тот, тяжело выталкивая из себя слова, словно что-то мешало ему говорить, — то любовь женщины тебя спасла, а я что… я лишь помогал ей.

— Все равно спасибо, и будь на то моя воля, подарил бы сейчас тебе табун кобылиц. Но тебе известно, что степняки заняли наши земли. Теперь я не хан, а так… — он махнул рукой.

— Да, мой повелитель, я все знаю, И я ведь едва остался жив. После того как мы расстались, поплыл я к родственникам и там рассказал, что наш хан жив и не время еще оплакивать твою кончину. Но на меня донесли этому выродку, которого зовут Кучумом. Схватили и вот… — старик поведал о всех пытках и мучениях, что пришлось ему вынести.

Едигир позвал Зайлу, и она тоже выслушала рассказ старика о его злоключениях.

— Так, значит, они пытались выследить меня, — задумчиво проговорил Едигир, — выходит, боятся, коль ищут. Да… спасибо тебе, старый человек, за добрую весть.

— Да я же, не выдержав пытки солью, показал им место, где расстался с тобой, — запричитал Назис, — теперь горло мое будто обожжено кипятком, и я, как рыба, вытащенная на берег, глотаю воздух. А, если бы они нашли тебя, хан? Кем бы я был? В пору с жизнью расстаться… — хныкающим голосом сипло проговорил старик, то и дело прикладывая ладонь к горлу.

— Человек слаб, и я не виню тебя. А где же ты нашел мою лошадь? — Едигир подошел к ней и ласково похлопал по холке. Лошадь подняла голову и недоверчиво обнюхала хозяина, потянулась к нему мягкими губами и, узнав, положила голову на плечо. Растроганный этим, он приблизил губы к ее уху и зашептал ласковые слова. Она же в ответ тряхнула большой головой и влажными глазами уставилась на Зайлу, как бы спрашивая: "Вы теперь не бросите меня?"

И Зайла поняла этот вопрос, подбежала к ней и, проведя рукой по шелковистой шерсти, успокоила:

— Нет, милая, не бросим. Ты уж прости нас, но иначе нельзя было. Прости… так получилось…

— Если бы она не хромая была, то давно уж кто-нибудь подобрал ее, — подал голос Назис, — желающих много на чужое добро.

Лошадь приступила на больную ногу и сделала несколько шагов, как бы демонстрируя свою немощь.

— А как ты ее называешь? — обратилась Зайла к Едигиру. — Все узнать хотела.

— Да никак. Недавно она у меня. Рыжухой зову, и все.

— Нет, ей надо какое-то особое имя дать. Она заслужила это. Знаешь, что я предлагаю, — оживилась Зайла, — назови ее Яралу, значит раненная в ногу?

Едигир засмеялся:

— Уж больно не складно как-то. У нас так не принято лошадей звать.

— Можно Чатан назвать, хромая, — высказал свое мнение Назис.