Путь Дракона

— Приятно познакомится, Таг, — продолжил Сандр. Он потянулся в темноту и достал бурдюк. — Выпьешь?

Ситрин пожала плечами так, как мог бы сделать извозчик в ее представлении, Сандр усмехнулся выдернул пробку Ситрин пила вино храме и на фестивалях, но всегда с водой, и никогда в больших количествах. Жидкость же, которая лилась теперь в ее рот, была совсем другой. Она жгла ее нежные губы и язык, скользила по ее горлу горла, и оставила чувство, как будто Ситрин очистилась. Тепло, которые разлилось в ее груди, походило на прилив крови.

— Хорошее, да? — спросил Сандр — Я позаимствовал его у мастера Кита. Он не заметит.

Ситрин сделала еще один глоток и неохотно возвратила бурдюк. Сандр пил пока начальник каравана не закончил читать и полдюжины голосов не повысились в заключительном ритуале. Луна казалась мягкой, туман рассеивал ее свет. К ее удивлению, вино убило ощущение комка в ее желудке. Не совсем, но достаточно, чтобы она почувствовала. Тепло, помимо желудка, теперь было и в животе. Она задалась вопросом, сколько нужно выпить, чтобы такое же ощущение распространилось на плечи и шею

Она не будет дурой и не напьется. Кто-то выкрикнул имя Сандра и он поднялся на ноги. Он не забрал бурдюк.

— Я здесь, сэр, — ответил Сандр и поел к огню. Вестер и его Тралгу собирали своих солдат. Ситрин посмотрела в серую дрожащую темноту, в сторону огня, осторожно подтащила бурдюк и спрятала его в куртку.

Она пошла обратно к своей повозке, при этом избегая остальных. Кто-то пел, и другой голос подхватил песню. Закричала ночная птица. Ситрин взобралась наверх. Шерстяная ткань промокла от росы, маленькие капельки блестели в лунном свете. Она подумала не опустить ли брезент, но было темно, и ей не особенно этого хотелось. Вместо этого она уютно устроилась среди тюков, достала из куртки бурдюк и сделала еще глоток. Всего один и небольшой.

Ей следует быть осторожней.

барон Доусон Каллиам

В последний миг дуга, которую вычерчивал меч, прервалась, и клинок устремился к его лицу. Если бы Доусон был также молод, как его противник, эта хитрость бы сработала, заставила его уклониться, повернуться и открыться. Однако годы поединков наградили его изрядным опытом. Он сместил свой клинок на дюйм в сторону и отразил неожиданный удар, когда тот был на волосок от цели.

Противник Доусона в этом небольшом сражении — а также во многом другом — Фелдин Маас, барон Эббинбоу, сплюнул на землю и ухмыльнулся.

Изначально оскорбление было пустяковым. Хотя поместье Доусона больше, три дня назад Маас потребовал, чтобы ему подали еду за королевским столом прежде Доусона на том основании, что Маас носит титул Хранителя Южного Предела. Доусон объяснил ошибку Мааса. Тогда тот сделал из своей уступки оскорбление. Они едва не подрались тогда в зале. Спор должно было разрешить теперь, следуя старой традиции.

Площадка для поединков была сухой и пыльной, достаточно длинной для конного поединка на копьях и достаточно узкой для сражения на коротких мечах в кожаной броне, как сейчас. По одну сторону от площадки высились стены и башни Королевского Шпиля. По другую Раздел, глубиной в тысячу футов, что разбивал город надвое и в честь которого получил свое имя Расколотый Престол.

Они разошлись и снова начали медленно обходить друг друга по кругу. Правая рука Доусона горела от напряжения и усталости, но кончик его меча не шелохнулся. Он гордился, что спустя тридцать лет сражений был все так же силен, как в день своего первого поединка чести. Его молодой противник держал клинок менее твердо, а приемы Маас проводил заметно небрежнее. Но это была лишь видимость, Доусон знал, что верить нельзя.

Кожаные подошвы их обуви шаркали по земле. Фелдин сделал выпад. Доусон парировал, нанес ответный удар, и теперь Фелдину пришлось отступить. Ухмылка его была уже не такой уверенной, но Доусон не стал отвлекаться, чтобы позлорадствовать. Потом, когда у ублюдка появится шрам от меча Каллиама. Фелдин Маас нанес низкий, тяжелый удар, быстрым движением запястья крутнув меч. Доусон отразил его, сделал вид, что собирается ударить справа, и атаковал слева. Прием был проведен превосходно, но противник уже ушел в сторону. Они оба были слишком опытны в поединках, чтобы поддаться на старые уловки.

Требовалось что-то неожиданное.

В настоящем бою выпад Доусона был бы самоубийственным. Он открывал его, заставлял потерять равновесие и далеко вытянуться. Удар был безыскусный, и именно потому он сработал, как Доусон того и хотел. Фелдин отпрыгнул, но слишком медленно. Через меч Доусону передалось сопротивление металла, разрезающего кожу.

— Кровь! — объявил он.