Путь эльдар: Омнибус

На другом конце комнаты располагалась еще одна зона отдыха с мягкими креслами и круглым столиком. В дальний угол забилась перепуганная женщина. К ней жались трое детей — две девочки и мальчик — с красными заплаканными лицами и блестящими от слез глазами.

«Это место пропитано порчей Хаоса, — вещал Келамит, — его нужно очистить».

Люди издали рыдающие, почти животные звуки, когда Тирианна подняла сюрикенную катапульту.

В спальне Тирианны царил полумрак. Лежа на мягком полу, девушка наблюдала за танцем теней на полотке, следя, как медленно сменяют друг друга участки тусклого света и темноты. Ее стройное тело оставалось неподвижным. На худое лицо ниспадала густая прядь белоснежных волос, скрывавшая татуировку с руной Алайтока на правой щеке. Темно-синие глаза двигались из стороны в сторону в погоне за тенями. Они ускользали, не желая раскрывать свои секреты.

Неожиданно она почувствовала запах крови. Секундой позже девушка ощутила боль в ладонях. Подняв руки, она увидела, что глубоко впилась ногтями в кожу. Капля крови скатилась по запястью и упала на голый живот.

Что-то было не так.

На границе сознания она ощутила стороннее присутствие. Запах и вид крови делал его все более явным. Прикосновение Кхаина — пробудившийся гнев кроваворукого бога. Тирианна зажмурилась, ища покоя в темноте. Ее зрение затуманила алая боевая маска.

Вскрикнув, девушка открыла глаза и зашептала мантры, которым ее учили, стараясь прогнать ту часть себя, которая была Зловещим Мстителем. Лоб зачесался от нарисованной кровью руны храма. Коснувшись пальцем лица, Тирианна почувствовала, что руна исчезла. Крови не было. Она давно смыла ее и прочитала мантры, но в разуме по-прежнему оставался острый, словно обломок клинка, осколок.

Пытаясь расслабиться, Тирианна сделала глубокий вдох и сложила руки на груди. Сердце билось так отчаянно и быстро, словно пыталось вырваться сквозь пальцы. Осколок Кхаина не желал оставлять ее.

Тирианна задумалась над тем, не пойти ли ей в храм и спросить совета у Нимрейт, но отвергла эту идею. Если что-то не так, она справится с этим сама.

Закрыв глаза, она представила свою душевную рану, осторожно притронулась к ее рваным краям, боясь заглянуть глубже. Тонкая завеса отделяла воспоминания о том, что произошло в боевой маске, от остальной памяти. Сейчас эти воспоминания словно пульсировали в голове девушки, требуя обратить на них внимание.

Что же настолько важное могло произойти, что так настойчиво рвалось наружу?

Осторожно Тирианна приоткрыла завесу памяти. Успев лишь на миг заглянуть туда, Тирианна завизжала, разум ее заполнился плачем детей и предсмертным воплем их матери.

Часть первая

Поэтесса

Глава 1

Дружба

Башня Страданий — Ваулово Узилище. Вместе с символами двух индивидуальностей эта руна обозначает противостояние. Она изображает темницу Ваула, бога-кузнеца, пригвождённого к собственной наковальне кроваворуким Кхаином. При умелом использовании Башня Страданий укажет на слабое звено в сплетении, как когда-то Ваулу, разорвавшему цепи. Однако, появившись некстати, эта руна предвещает скорое расставание. Послужит ли оно во благо или навлечет беду, под силу толковать лишь предсказателю.

Перо порхало вокруг прозрачного кристалла, закрепленного на подставке перед Тирианной. Скрестив ноги, девушка сидела на пестром коврике, подперев бок свободной ладонью. Она пыталась сформулировать свои чувства к вечности. Хитросплетение трех рун, составляющих это понятие, девушка дополнила особым росчерком, на оттачивание которого у нее ушло несколько циклов.

Представив, как причудливые завитки лягут на ребра и грани кристалла, Тирианна поднесла к нему перо. Поток света прошел сквозь грани, молекулы перестроились, образовав в центре кристалла витиеватый радужный рисунок. Рука девушки скользила то вверх, то вниз, превращая поэтические строки в мерцающий многоцветный орнамент.

Закончив, Тирианна вернула перо на подставку. Критически осмотрев свое творение, она осталась довольна результатом. Теплые алые тона перетекали в холодные голубые и нефритово-зеленые, словно разделяя руны и вновь связывая их оранжевыми и пурпурными нитями. Девушка сняла кристалл с подставки и повертела в руке. Цвета заиграли по-новому, руны переплелись чуть иначе. Под разными углами строфы принимали другие, едва уловимые оттенки. Пройдя полный круг, поэтический рисунок безупречно гладко возвратился к началу.