Путь эльдар: Омнибус

Ему пока сложно было думать о себе как об одном из алаитокаи. Их жизнь и концепция Пути были так непривычны. Однако он был рожден заново, ему подарили возможность начать все сначала, какой удостаивались немногие. Его воспоминания и кровавое прошлое, которые он так долго игнорировал, никуда не делись, но возрождение смыло всякую связь с ними. Когда он погружался в глубины памяти, то как будто смотрел на кого-то другого, видел иного уличного оборванца, который выбрался из грязи, чтобы стать свирепым убийцей.

Эта диссоциация была неполной, как его и предупреждали. Гнев и ненависть, те чувства, что сформировали Колидарана, по-прежнему вели Бехарета, хотя отстраненность теперь позволяла ему видеть, как они влияли на его дух и какое губительное воздействие на него оказывали.

Однако эти эмоции все же имели определенную пользу, и когда храм Скрытой Смерти призвали на войну, Бехарета призвали вместе с остальными. И так он снова оказался в гуще распри и смерти. Облаченный в новые доспехи, он теперь охотился в галереях человеческого корабля, убивая всех на своем пути, как он делал бесчисленно много раз прежде. Теперь он сражался плечом к плечу с Кенайнатом и Скрытой Смертью, как член команды, а не группы индивидов, и ему нравилось разделять с ними убийство.

Казалось странным орудовать цепным мечом и пистолетом Жалящего Скорпиона вместо клэйва, но многие уроки боевого искусства, полученные от Кенайната, перекликались с теми, которые он узнал от Наремун: быстрая атака, стремительное убийство; превосходство за счет финтов и введения в заблуждение; наивысшая важность скрытного нападения. Все, что требовалось — это усвоить те же самые техники с новым вооружением.

Люди, сами того не зная, перевозили поклонников Темных Богов — так ему сказали — и представляли угрозу для будущего Алаитока. Бехарет перечеркнул цепным мечом лицо плосконосого матроса, не думая о том, почему он здесь находится, лишь о том, что он может дать отдушину нарастающей ненависти, что все еще гнездилась в нем.

Он боялся, что камень духа отнимет у него жажду убийства, но теперь ему дали свободу, возможность выплеснуть жажду крови и в полной мере испытать то, чего он никогда раньше не ощущал: чувство, что он совершает праведное дело.

Зарубив очередного человека, он подумал, что все еще далек от покоя, но, по крайней мере, избавился от страха.

Каэлор

К.С. Гото

Эльдарское пророчество

Пролог: Мерзость

ОНА МОРГНУЛА, И собравшиеся невольно вздрогнули.

Сапфирная вспышка её сияющих глаз сверкнула сквозь темноту, прикоснувшись к душе каждой из сестёр Ютран, которые стояли в церемониальной сосредоточенности вокруг Кольца Аластрины. Длинные красные мантии провидцев покачивались в воздухе подобно покровам потерянной невинности, пойманным в воронку вихря фаэрула — эфирного ветра душ, который исходил из самого сердца Каэлора.

Маленькая мерзость сидела в самом центре вибраций призрачного круга. Её голова была недавно побрита, что придавало ей мирный вид, гладкие и ровные черты излучали слабый свет цвета белого жемчуга. Лицо её было элегантной овальной формы, а юные щёки переходили в твёрдую линию подбородка. Всем присутствующим она казалась подобной статуе совершенного мастерства, достойной Ваалума Серебряного — только поразительные голубые глаза словно бы излучали жизнь из самой глубины её сущности, подобно свету самой Иши. Маленькая Эла моргнула снова.

Глядя со своего места в круге в тёмном Святилище Аластрины древнего Дома Провидиц Ютран, Синния затаила дыхание и наклонилась вперёд, словно боясь, что даже лёгкого дуновения было бы достаточно, чтобы погасить древний сапфирный свет в глазах ребёнка-слир. В этот момент взгляд младенца представлялся провидице одинокой свечой в бесконечном мраке.

Красные одежды Синнии чуть дрогнули в такт её прерванному движению, выдавая её беспокойство всем, кто мог бы это увидеть. Но все глаза были направлены на вох — мерзость, как Синния назвала зловещую юную провидицу, находящуюся под её попечением.

Веки младенца на миг сомкнулись, и затем снова открылись, словно вспыхнула голубая звезда в клубящейся туманности красных одежд, окружавших её. Несмотря на их презрение к малышке, провидицы Ютран затаили дыхание, пронзённые взглядом маленькой женщины, которая с такой очаровательной безмятежностью сидела перед ними. Каждая из них испытывала тревожную смесь чувств, нечто среднее между благоговением, отвращением и страхом.

Маленькая Эла приводила их в смятение.

Это совершенное и прекрасное лицо медленно повернулось, словно бы независимо от своего аккуратно сидящего тела. Его сапфирные глаза мерцали как сходящиеся звёзды, пристальный взгляд которых осматривал тёмно-красный круг, бегло скользя по лицам, которые уже стали так знакомы за последние несколько лет. Эла смотрела сквозь них, как если бы Ютран были призраками небытия.