Путь истины. Дмитрий Донской

– Милостивый государь, – отвечал Алексий, не повышая голоса, – с пастырским словом я обхожу многие города и сёла родной страны. Осмелюсь спросить – а чем вы занимались всё это время? Мне ведомо, из Киева вас прогнали… Всесвятейший синод, сей человек поставлен был митрополитом Литовским, но нарушил пределы своей митрополии и ходил в Киев, где его не приняли. Он именует себя митрополитом всея Руси, – сие нарушает соборное деяние прошлого лета месяца июня тридцатого дня…

Спустя неделю греки подтвердили прежние соборные деяния, – за Алексием закреплялась митрополия Киевская и всея Руси, за Романом – литовская и волынская. Оба митрополита отправились восвояси. Но Роман был не из числа тех, кто так просто сдаётся!

3 февраля 1356 года. Москва. Кремль.

Тёмной ночью тысяцкий Алексей Петрович Босоволков вертался домой с пира княжьего, на котором стольники потчевали ставленым мёдом гостей званых. Захмелел тысяцкий, – теперь шёл, пошатываясь, и мечтал поскорее приютиться в избе на тёплой печи, – благо, идти было недалече: после пожара хоромы отстроил он себе в Кремле.

В это время на небе из-за туч появилась бледная луна, и в потоке тусклого света мелькнули тени… В очах боярина блеснул клинок, – тотчас адская боль пронзила грудь его. Тысяцкий схватился за рукоять сабли, но не смог извлечь её из ножен. Он силился что-то сказать, а из отверстых уст его хлынула кровь.

– Ты… – прохрипел тысяцкий, признав своего убийцу, и замертво пал на обледенелую мостовую.

Благовестили заутреню. Ключница с княжьего двора шла в церковь Успения Богородицы. Глядь – на площади лежит человек. Тогда она приблизилась и пронзительно вскричала:

– Убили! Алексея Петровича убили…

Окрест мёртвого тела тысяцкого вскоре собралась толпа. И люди по старому вечевому обычаю стали совет держать:

– Никак бояре расправились с христовеньким?

– Оне, оне, боле некому. Собаки, власть хватят всю себе имать!

– Может, лихие люди какие напали?

– Да где же сие видано, чтоб на площади Кремлёвской людей резали?! Чай, сторожа на стенах! Знать, свои порешили…

– Точно, рука боярская. Видать, Вельяминовы все не могут успокоиться!

Вскоре появились княжьи слуги и, растолкав людей в стороны, унесли тело Босоволкова.

Весть об убиении тысяцкого за считанные часы разлетелась по городу. Утром на торгу за Москвой-рекой купцы клич подняли:

– Народ православный, сей ночью бояре убили тысяцкого Алексея Петровича. В своём желании облегчить тяготы людям был он всем заступником великим! Теперича бояре власть приберут в свои руки, и придёт в наши дома разорение, – глад да нищета. Вспомните заветы пращуров. Всем же миром навалимся на своих обидчиков!

Вскоре забил колокол набатный. Горожане позабыли о торговых делах своих. Площадь загудела, словно встревоженный улей. Люди горланили всякое, но сходились в одном:

– Не попустим злу вершиться в граде нашем, – покараем душегубов!

На стихийном вече решили идти на боярские хоромы… Но народ на площади был неоднородным, – слуги боярские, пришедшие на торг по своей надобности, побежали и господ предупредили. Боярин Василий Васильевич схоронился за высокими стенами своего двора, и к князю в Кремль послал он гонца за подмогой. Дружинники боярские приготовились к обороне…

Мятежная толпа, тем временем, подступила к хоромам Вельяминова, но натолкнулась на дубовые ворота с крепкими запорами. И тогда люди повалили древо, обрубили топорами ветки и пошли с самодельным тараном на приступ.

Однако в бунтовщиков полетели стрелы со стен, где притаилась дружина боярская. Люди тотчас бросили бревно и кинулись наутёк. Вскоре подоспела княжья дружина. Всадники настигали посадских и рубили их на скаку…

Так, окончился мятеж на Москве в лето 6864 от сотворения мира. Вскоре Вельяминовы бежали из Москвы в Рязань…

Полгода спустя. Москва.

Пришёл на митрополичий двор посол из Орды от ханши Тайдулы, – занедужила царица, звала митрополита, дабы излечил её молитвой своей. Испугался владыка Алексий, но вида не показал и стал собираться в путь дальний. В тот же день в Успенском соборе отслужил он молебен о здравии Тайдулы: говорят, во время произнесения ектении вдруг сама собой зажглась свеча у гроба святителя Петра…

Алексий велел свечу ту раздробить на части и раздать людям, которые пришли на богослужение, а из одной части изготовить меньшую свечу. Её он взял с собою в Орду…

В степной ставке хана.

Джанибек воротился с победой из Тебриза, оставив там наместником своего старшего сына Бердибека. Но омрачена была радость его известием о болезни матери (к старости всемогущая царица ослабла глазами).

Теперь сын посетил больную мать, но она не узрела его. Возлежала ханша в веже своей на лебяжьей постели.

– Словно пеленой застланы очи мои, тьма скрыла лик твой от меня, – жаловалась Тайдула сыну. – Приходил шаман, бил в бубны, к духам взывал; потом мула читал молитвы подле меня, а еще знахарка поила меня настоем степных трав. Не помогли они. Но есть надежда, мальчик мой. Давеча видела я сон, – будто русский поп в золочёных ризах исцелил меня…

– О ком ты глаголешь, матушка? – удивился Джанибек.