Путь к океану

Кроме того, постоянное общение офицеров и матросов на судне, а также прямая зависимость успешности и безопасности плавания от их взаимного доверия и взаимного понимания поневоле создавали во флоте обстановку, совершенно отличную от той, которая существовала в армейских и особенно гвардейских частях.

"Пора перестать считать себя помещиками, а матросов крепостными, говорил Нахимов. - Матрос... вот кого нам нужно возвышать, учить... возбуждать в них смелость и геройство, ежели мы не себялюбивы, а действительно слуги отечества". "Матрос есть главный двигатель на корабле, а мы только пружины, которые на него действуют".

Необыкновенная для тех времен спаянность и демократизм объединяли моряков. Во флоте между подчиненными офицерами и начальством не было принято величание чинами. Звали друг друга просто по имени и отчеству.

Немало, правда, было во флоте жестоких и невежественных николаевских служак, но не им принадлежала ведущая роль.

В Балтийском флоте, где велика была прослойка замкнутой и чопорной касты остзейских немцев, таких "деятелей" было больше. В Черноморском меньше.

Невельской с его горячей, прямой и великодушной натурой глубоко воспринял лучшие традиции флота.

Начиная с 1829 года, с шестнадцатилетнего возраста, Невельской ни одного лета не провел на берегу. Он плавал на судах корпусной эскадры, затем на кораблях "Михаил", "Кульм", "Прохор" и выделялся среди товарищей неутомимым трудолюбием и знаниями.

В 1836 году Невельской окончил высшие офицерские классы и был произведен в чин лейтенанта. Совершенно неожиданно, без всякой протекции и домогательств со своей стороны, Невельской был назначен на фрегат "Беллона". Многие офицеры, стремившиеся получить это назначение, теперь явно завидовали ему.

А "неистовый Геннадий" не проявлял особенного восторга. Более того, ходили слухи, будто он в тесном кругу говорил, что, несмотря на всю лестность этого назначения, предпочел бы пойти в дальнее, многолетнее плавание.

В чем же было преимущество этого назначения?

Николай I все внимание уделял армии и довел ее своими попечением до состояния почти полной беспомощности и развала.

К счастью для флота, царь сам никак не мог вплотную заняться морскими силами страны. Но он желал и здесь проявить свою августейшую благосклонность.

В 1831 году Николай назначил своего четырехлетнего сына Константина генерал-адмиралом флота и шефом гвардейского экипажа. Теперь он был уверен, что дело пойдет на лад.

Особым доверием у царя пользовался начальник морского штаба А. С. Меншиков, циничный и беспринципный придворный остряк, человек без всякого морского образования. По приказу его величества он охотно брался за любое дело, не имея ни малейшего представления о том, как с ним справиться.

"Не существовало такой должности, лишь бы она не была по чину ниже третьего иерархического класса, которую тщеславный и самоуверенный Меншиков затруднился бы на себя взять", - пишет о нем академик Тарле.

Воспитателем Константина был назначен выдающийся ученый моряк Федор Петрович Литке.

Литке был известен своими многочисленными плаваниями и научными исследованиями в Ледовитом и Тихом океанах. Он старался, насколько это было в его возможностях, сделать из Константина знающего моряка. В программу воспитания великого князя входили и практические плавания. Для этой цели предназначалась "Беллона".

Естественно, что многие честолюбцы хотели бы служить на "Беллоне" совместно с девятилетним главнокомандующим морскими силами России. Ведь это значило быть на виду. Сколько возможностей для самой блестящей карьеры!

Случилось так, что Невельской, вовсе не добивавшийся этой чести, действительно был отмечен опытным и разбирающимся в людях Литке и назначен офицером на "Беллону".

В следующем году он снова был вместе с Константином на фрегате "Аврора" и с тех пор ежегодно плавал с генерал-адмиралом. Великий князь полюбил Геннадия Ивановича. Невельской находился при нем вахтенным лейтенантом.

В 1844 году в Архангельске подполковник Загуляев, отличный кораблестроитель, вышедший из простых мачтовых учеников, закончил постройку прекрасного корабля "Ингерманланд".

Константин отправился в Архангельск, чтобы наблюдать за окончательной отделкой и вооружением "Ингерманланда" в качестве старшего офицера. Здесь и он и Литке высоко оценили знания и выдающийся организаторский талант Невельского.

"Ингерманланд" совершил плавание из Архангельска в Кронштадт и затем с августа 1845 года по июль 1846 года плавал в Средиземном море.

Вплоть до 1847 года служба Невельского складывалась самым благоприятным образом, и биография его до этого времени походила на биографию какого-нибудь благополучнейшего "звездоносца" николаевской эпохи.

Но подлинные интересы Геннадия Ивановича были очень далеки от жизни придворной среды и от интересов флотских карьеристов.

Как-то случайно зимним вечером Невельскому попался толстенький томик в старинном кожаном переплете. Молодой офицер раскрыл книжку и на пожелтевшей странице прочел: "Ежемесячные сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие. 1755 год".