Путь к океану

Невельскому предстояло столкнуться с этими дрязгами и проволочками. Положение еще осложнялось тем, что обычно транспорты, отправлявшиеся до него, были гораздо вместительнее6, а Невельскому на его небольшое судно груза следовало взять больше, чем обычно. Тщательно проверив в магазинах назначенный к отправке груз, Невельской убедился, что при существующем способе упаковки он не поместит и половины его. Осмотрев же на складах интендантства "охотские кучки", Невельской возмутился:

- Да отдаете ли вы себе отчет в том, что делаете, отсылая такие материалы на Камчатку и в Охотск? - спрашивал он сопровождавшего интенданта. - Ведь вы обрекаете тамошние гарнизоны на бедствия и болезни, поймите это!

Но интендант ничуть не был огорчен судьбою дальневосточных гарнизонов.

- Напрасно горячитесь, господин капитан-лейтенант, - отвечал он Невельскому. - Не нами заведено все это. Так делали спокон веку. Возили такие товары туда прежде, повезете и вы. Ведь не я, сударь, отправляю. Тут все свидетельствовано комиссией.

Но Невельской не признавал отступлений и компромиссов. Он обратился к интенданту рангом выше, - результат был тот же.

Капитан кипел гневом. Захватив с собой образчики - расползающийся в пальцах холст, гнилую кожу и т. п., он отправился к генерал-интенданту Васильеву. Объяснив ему, что на транспорт, из-за малых его размеров, невозможно будет поместить нужное количество груза при существующих правилах упаковки, он рассказал также и об отвратительном качестве материалов, показав образцы.

Васильев сочувственно кивал головой, возмущался вместе с Невельским и, в конце концов, предложил изложить все претензии в письменном виде. Невельской сделал это, не откладывая в долгий ящик, и Васильев отправил бумагу на рассмотрение... чиновников, с которыми спорил Невельской. Немало потрудились интенданты, составляя ответ. Получилась целая диссертация, изучив которую Васильев развел руками и сказал, что сочувствует, но ничего поделать не может.

Невельской снова отправился к Меншикову и начал с того, что показал письменное обязательство судостроителей спустить на воду "Байкал" к 1 июля, на полтора месяца раньше договорного срока.

Меншикову это понравилось. Затем Невельской изложил свои соображения о грузе и обязался взять его полностью на борт, на что, казалось, невозможно было надеяться при малой вместимости "Байкала". Меншиков остался очень доволен.

- Только для того, чтобы сделать это, нужно согласие интендантского ведомства на мои требования, - сказал Невельской.

Меншиков поинтересовался, в чем заключаются эти требования. Невельской подал записку. Она была составлена по пунктам, и почти каждый из них, в случае невыполнения или затяжек, грозил интендантским чиновникам вычетами из жалованья. Ознакомившись с запиской, Меншиков наложил революцию: "В точности исполнить немедленно и все дальнейшие требования капитана, клонящиеся к скорейшему выходу в море транспорта и к обеспечению благонадежного плавания и сохранению здоровья команды".

Теперь Невельской приступил к самому главному.

- Таким образом, ваша светлость, - сказал он,- я могу выйти из Кронштадта в августе и уже в мае быть в Петропавловске. Все лето 1849 года у меня освобождается. Это время и можно было бы употребить на опись юго-западного берега Охотского моря. Дело в том, что довольно значительное число наших судов плавает теперь из Охотска и Аяна в Ситху и Петропавловск. Непогоды могут отнести их к неисследованным берегам, и они могут оказаться в самом критическом положении.

Меншиков взглянул на Невельского. Вот к чему клонит этот хитрец. Настойчив! Затем улыбнулся и сказал, что он охотно соглашается с необходимостью произвести исследование Амура, но, к сожалению, считается, что это может вызвать дипломатические осложнения. Невельской возразил, что по трактатам, заключенным с Китаем, вся область от верховья реки Уды до моря оставлена без разграничения.

- Это правда, - отвечал Меншиков, - и генерал-губернатор об этом хлопотал. Впрочем, - уже раздражаясь, добавил он, - вам надобно заботиться прежде всего, чтобы поскорее выйти в море и благополучно прибыть в Камчатку.

Казалось, опять Невельской потерпел поражение, но по тону князя он чувствовал, что надежда еще не потеряна. По-видимому, Муравьев говорил на эту тему с Меншиковым и поколебал непреклонность начальника морского штаба. Необходимо было ковать железо, пока горячо, и сейчас же принять все меры, чтобы получить разрешение на исследования. Придя домой, Невельской написал письмо Муравьеву, прося его помощи в получении инструкции для исследований. К письму прилагался проект этой инструкции.

В начале июля Невельской получил ответ на письмо: Муравьев уведомлял, что ходатайствует через Меншикова о высочайшем утверждении инструкции, которая составлена на основаниях, изложенных в письме Невельского, и высказывал надежду на то, что при поддержке министра внутренних дел Перовского и Меншикова инструкция будет утверждена.