Путь к океану

— Гервен, я тоже тебя люблю, — без тени улыбки ответила я. Леквер немедленно посерьезнел, начав нервно покусывать губы. Затем вздохнул, будто набирая воздуха для новой реплики, и снова выдохнул. Он явно хотел что-то сказать мне, но никак не мог решиться. Я повернулась к нему спиной, надеясь, на то, что мой уход подтолкнет его к откровенности. И не ошиблась.

— Лида, забудь все, о чем я тебе сейчас скажу.

Я непонимающе уставилась на зеленоглазого. Боги, Элистар больше всего походил сейчас на несчастного влюбленного, который уже отчаялся стрелять глазками и теперь дрожит от собственной решительности.

— Это будет не так уж сложно сделать с моим склерозом.

— В общем, я все время тебе врал. Я ушел не из-за боязни смерти. А из-за тебя, Лида. Ты так не хотела становиться андеретой, так боялась этого. Именно тогда, лежа на столе в Алекет-Невес я понял, что просто обязан помочь тебе. И очень удивился, когда снова вернулся сюда. Ты имела полное право меня бросить за гранью бытия… короче, Лида, ты всегда можешь на меня положиться, вот…

— Боюсь тебя разочаровать, крашенный, но я и так это знаю. И запомни на будущее одну вещь Герв: есть много существ, к которым отношусь и я, которые прежде всего видят хорошее в других. И еще: тебе не идет образ главного мерзавца… У тебя слишком добрые глаза.

— Ну, благодарю за комплимент, — не остался в долгу зеленоволосый, — ты тоже не такая уж страшная. А если совсем без шуток, будь осторожна. Вот, думаю, он тебе пригодится. Это, конечно, не пулемет, но тоже действенная вещь. Во всяком случае, она уравновесит твои позиции с Ерехом. Азули сказала, что он чувствуют любую ложь. Этот перстенек, конечно, на подобное не способен. Но если кто-то захочет причинить тебе зло, он начнет менять цвет. Это серебро, не то, которое добывают в твоем мире, а настоящее серебро, с помощью которого можно и нежить завалить и зеркала из него самые лучшие выходят, потому что отражают правду.

Гервен быстро стянул со своего мизинца довольно широкое колечко без рисунка. Я невольно ахнула, когда на него упал лунный лучик, так оно ярко сверкнуло. Еще секунда, и парень всунул мне свой амулет в ладонь, в последний раз сжимая мне руку.

— Прощай, Лида. Надеюсь, что скоро встретимся.

Я только кивнула, так и не обернувшись ни разу, пока фигуры Элистара и его бабки не скрылись за новым поворотом лесной дороги.

Мы умудрились выбраться из леса еще до рассвета, хотя особенно не торопились. И я, и Силия настолько устали, что, как только кромка деревьев осталась позади, мы немедленно объявили привал, кое-как сползая с птицы. Животное благодарно вздохнуло, принявшись пощипывать еще скудную травку. Хвала богам и их приспешникам, хоть ее не надо было кормить. Леквер вытащила из своей объемистой сумы (и это она уходила из дома в спешке!) зажаристые мясные рулетики с ягодами и какими-то кисловатыми фруктами. Ни вина, ни даже чая у нее не нашлось, но мы смогли утолить жажду благодаря протекавшему неподалеку ручейку. Раскинувшееся над нами дерево, больше всего напоминающее баобаб, полностью усеянное мелкими белыми цветочками, источало на километры вокруг пронзительный, густой аромат, от которого еще больше хотелось спать. Именно поэтому я решила заняться делом, принявшись полировать меч. Мягкая тряпочка старательно растирала по гладкой поверхности лезвия специальный состав, не оставляя никаких следов. Выглянувшее из-за тучки солнышко лениво принялось освещать наш пятачок, играя на гравировке в виде длиннохвостой птицы. Родовой знак Мениас, как объяснил мне когда-то сам Викант, теперь украшал его собственное тело, превращенное в самое надежное оружие.

— Скучаешь? — девочка оперлась о мое плечо, поглаживая по руке. Задумавшись, я сжала пальцы на оголовье так, что теперь не могла разогнуть.

— Не знаю. Конечно, я их всех люблю и хочу вернуть. Но, во всяком случае, теперь на меня никто не косится, не пытается залезть в укромные уголки моего сознания, выбить правду или нужную им ложь.

— Они оба тебя любят. Но ведь ты должна выбрать одного, так ведь?

— Наверное, если в вашей стране не практикуются многомужество, — полушутливо ответила я. Меч словно в ответ блеснул еще ярче.

"Даже не думай подать им такую идею…"

— А почему нет? — вслух отозвалась я, — Есть же в моем мире многоженство, чем этот мир хуже или лучше Земли?

— Это не выход. И, вообще, разве можно любить сразу двоих? Возможно, я чего-то не понимаю, но за свои почти полторы сотни лет усвоила лишь одно: любовь — это уникальное явление, которое имеет узкую направленность на определенный объект.

— Да… — кивнула я, — Ты совершенно права. Но скажи мне одну вещь: ты любишь своего отца?

— А как же?!

— А мать?

— Естественно.

— А меня ты любишь?

— Конечно, ты такая чудная! — хихикнула Силия.

— Значит, любить можно не только одно существо, так получается?

— Ну, сравнила! Одно дело, моя привязанность к тебе, как к подруге, и совсем иное — моя признательность предкам. Это же совершенно разные вещи, никак не связанные!