Путь к престолу

— Передай своему господину, что он — заносчивый хвастун, такой же, как и его отец. Мы не сдадимся, а через три дня вы увидите здесь имперскую армию. И тогда посмотрим, кто будет платить выкуп…

Вот примерно так мне и описали разговор парламентера с защитниками Гамбурга. Ну, что же… Видит небо, я этого не хотел…

— Маркс! Энгельс! Действуем как обычно. Восточная стена между башнями.

— Есть! Есть! Разрешите выполнять?!

— Идите…

А еще через сорок минут Гамбург уже горел, подожженный с двух сторон, а распахнутые ворота полноводной рекой вливались мои воины. Лучники Энгельса взяли под прицел участок стены шириной примерно в сорок метров, и через четверть часа там не было ни одного живого существа крупнее мыши. Ветераны Энгельрика, зажав в зубах мечи и закинув за спины щиты, кошками взлетели по шестам и лестницам наверх, ворвались в башни и в одно мгновение вырезали их гарнизоны дочиста. После чего на стены влез Статли со своими лучниками, да и мне стало как-то скучно на земле, а потому, невзирая на протесты и слезы Марии, я быстренько присоединился к своим парням, встретивших меня радостным ревом. Еще через пять минут были распахнуты настежь ворота, поднята решетка и в город, сметая жалкие попытки сопротивления, хлынула победоносная армия. Воины чистили дом за домом, квартал за кварталом, улочку за улочкой, оставляя после себя лишь ужас и опустошение…

Правители города Гамбург стоят передо мной на коленях. Не могу сказать точно, кто из них кто, но мне это и до фонаря. Интереснее другое: за то, чтобы я прекратил грабеж, они предлагают заплатить восемь тысяч марок. Вдвое больше, чем от них требовали утром.

— А зачем мне соглашаться? — интересуюсь я с напускным безразличием. — По-моему, сделка явно невыгодная. Раз вы готовы заплатить столько, значит, в городе есть больше. Так что мне нужно всего-то подождать, и я получу все…

Почтенные купцы переглядываются в ужасе, затем один из них осмеливается:

— Вы, конечно, правы, ваше высочество, и мы понимаем желание вашего отца как следует расплатиться с нашим императором за свой плен, но… Но к чему вам испытывать судьбу? Грабеж большого города займет много времени…

Где-то я это уже слышал? «Чтобы собрать много денег, потребно много времени…»

— …а между тем армия императора будет здесь, самое большее, через три дня к вечеру. Военное счастье переменчиво, и у вас может не достать сил сдержать ее напор. И тогда вы лишитесь всего…

Ну, сдержать сдержать местный Вермахт я, пожалуй, смогу, даже вместе с Бундесвером, но вот терять людей мне и впрямь, не хочется. Дороги мне мои люди. Заменить их некем…

— Хорошо. Я не хочу вашей крови. Вы даете мне к завтрашнему утру девять тысяч марок серебром, и мы уходим. Грабеж прекратится немедленно. Все. Условия не обсуждаются, и я не торгуюсь. Устраивает вас?

У гамбургеров вытягиваются лица, но они синхронно кивают, словно китайские болванчики, и просят разрешения идти собирать выкуп. Скатертью дорожка, бигмаки!..

Утром наш флот отплывает восвояси. Триста марок розданы бойцам, и недовольных в моем войске нет. Пятьдесят — корабельщикам, так что и здесь все в порядке. Шестьсот пятьдесят — резерв, а все остальное пойдет в фонд «папы Дика». Теперь бы еще добраться до Англии, минуя всякие там штормы, скалы и мели…

Добрались. И была встреча, и был пир и весь Скарборо ходил ходуном и славил щедрого принца Робера, его венценосного отца Ричарда, Святого Георга и веселую Англию. И быть бы этому празднику безмятежным…

— Ваше высочество…

Отец Тук стоит, покачиваясь, и проникновенно шепчет мне в самое ухо:

— Через три дня, как вы отплыли, приехали храмовники. И велели передать, что согласны признать ваш сюзеренитет без трех замков. Так, на старых условиях…

— Да? Это хорошо… — Но тут меня неожиданно пробивает дрожь от нехорошего предчувствия, — А чего это они так расщедрились?

— А они сказали, — аббат счастливо и пьяно улыбается, — что раз вы сын не только короля, но и королевы, то они будут счастливы служить вам — законному наследнику престола…

— Чего? Святой папаша, ты в своем уме? — Хмель с меня слетел быстрей, чем кто-нибудь успел бы сказать «мама», — Чей я сын? Какой королевы?!

— Как это какой? — фриар Тук искренне удивлен. — Беренгарии, голубки нашей… Говорят, так уж она по тебе, сыне, убивалась, так убивалась… А тут-то — радость-то какая!..

— Кто?!! Какая?!!

— Да супруга батюшки вашего, королева наша, Беренгария… Ей-то сказали, что вы во младенчестве… того… опочить изволили…

Робин Гуд, папа Ричард, социализм, Маша-пиратка… Мне что: всего этого мало было?!! Нет, тут еще и королева-мать сыскалась. Мать моя! Мать ее!..

Глава 5

Про превратности судьбы, погоды и религии или «Герои Сталинграда»