Путь к счастью

Так вполне благополучно закончилась работа над сценарием, посвящённым Великой Октябрьской социалистической революции. К вечеру меня вызвала к себе Евдокимова и от членов парткома поблагодарила за то, что очень точно могу выражать мечты и чаяния советской трудовой молодёжи.

– Вы большая молодец, – похвалила она.

– Спасибо.

– Скажите, Варвара Васильевна, а вы не думали над тем, как будете работать дальше?

Я не знала, что и ответить. Вопрос показался странным. Мои перспективы всем были хорошо известны, как говорил Юрий Олеша – «ни дня без строчки». Наш ДК имел ротапринт, который был завален работой. Напечатанные методички и сценарии склеивались в небольшие книжицы и почтой рассылались в подведомственные дома. Там местные методисты внедряли их в жизнь.

– Я сейчас пишу брошюру об организации методического кабинета в домах культуры системы ПТО. Озаглавила её «Как организовать методический кабинет».

– Название несколько простовато, вам так не кажется?

– Нет. Название я придумала, подражая В. И. Ленину, который, как вы, конечно, помните, одну из статей назвал: «Как организовать социалистическое соревнование».

– Ах, да-да. Я слышу, что-то знакомое. Что ж, название одобряю. Для эпиграфа я бы посоветовала поискать фразу из последних докладов партии.

– Спасибо. Вы знаете, какое совпадение… Чтобы моя брошюра выглядела весомее, я уже подобрала эпиграф: «Дело Ленина живёт и побеждает». Эти слова я тоже не сама придумала, а воспользовалась идеей товарища Брежнева, который именно так назвал один из своих докладов.

– Не один из, а доклад, посвященный столетию со дня рождения Владимира Ильича Ленина! Этому докладу через год будет десять лет.

– Вы считаете, что его уже не стоит упоминать?

– Конечно, упоминать, обязательно! Кстати, мне говорили старшие товарищи из госкомитета о вашей брошюре. Многие её одобряют. Есть мнение, что она тянет на диссертацию.

– Я сомневаюсь, мне кажется, что я ещё не совсем…

– Не сомневайтесь. Мы вас поддержим. Что ж, вы верным путём идёте, наш молодой товарищ! Ступайте, работайте, – приятным голосом сказала Екатерина Никаноровна и лукаво улыбнулась.

Когда я уже почти вышла из комнаты, она окликнула меня:

– Где вы достали свою водолазку?

– В Первомайском универмаге, – ответила я, но на самом деле я купила её у торговки в туалете Павелецкого вокзала.

Я знала, что брошюра моя получилась довольно скромного достоинства, над ней ещё работать и работать, но многие сотрудники советовали, сдав кандидатский минимум, защититься. Эта идея мне нравилась и даже вдохновляла, но иной раз, услышав о ней, я лицемерно делала безразличный вид. Мол, что вы, что вы, мне это ни к чему, а сама рьяно трудилась над текстом, углубляя и расширяя тему.

После разлада со свадьбой моё методическое творчество застопорилось. Сказать откровенно, я немного разочаровалась в деятельности, которая ещё совсем недавно звалась мною творчеством. Пытаясь как-то нивелировать ситуацию, заставляла себя писать, но мысли о Владиславе самопроизвольно приходили в голову и мучили.

Я страдала ещё и от того, что на работе поделиться своим горем ни с кем не могла. В доме культуры все воспринимали меня как очень серьёзную девушку и прочили скорое продвижение по службе. Мне ничего не оставалось, как держать своё строгое реноме. Начальственно одетая в тройку из бордового бостона, я приходила на работу, садилась за стол и писала, писала, а последнее время делала вид, что пишу.

Наконец, не стерпела и прямо с работы позвонила Владу. Услышав знакомый и когда-то такой родной голос, небрежно спросила:

– Привет, как живёшь?

– Нормально.

– Сказать мне ничего не хочешь?

– Извини, ничего нового у меня для тебя нет.

– Неужто совсем ничего? – делая вид, что мне стало очень весело от услышанного, спросила я.

– Прости, я виноват перед тобой, но пойми, теперь у меня другая, – спокойно и, как мне показалось, с некоторым пиететом на слове «другая», ответил он.

– Что ж, эта другая намного красивее меня?

– Пожалуй, что и нет. Ты не подумай, она ничего себе, симпатичная.

– Какой она человек?

– Обыкновенный.

– Характер какой?

– Обычный.

– Какие у неё глаза?

– Нормальные.

– Что ты всё «нормальный» да «обычный», ведь чем-то особенным она тебя привлекла?

– Варь, разве в этом дело? Ты пойми, я полюбил её.

– Меня не любил? – сдерживая дрожь в голосе, уточнила я.

– С тобой у нас было другое.

– Другое? Если другое, зачем же жениться собирался? Ведь тебя никто не вынуждал, ты сам сделал предложение…

– Ошибся, прости.

– Да уж давно простила, – сказала я и смахнула слезу. Холодно попрощавшись, положила трубку.

Вспомнилось, что когда-то он говорил, что у меня самые прекрасные глаза, и характер самый веселый, и что я самый надежный человек, и ещё много самого-пресамого. Оказывается, можно любить обычную женщину без всяких самых лучших глаз и самого лучшего характера.

Мои горестные мысли прервал телефонный звонок. Звонила Ася.

– Давно ли ты разговаривала с Володей? – спросила она.

– Дня три назад.

– И что он сказал?

– Так, ничего особенного.

– Мне Толик говорил, что он запал на тебя.