Путь к себе (СИ)

На этом совещании я старалась по большей части помалкивать, жадно вслушиваясь во всё, что обсуждали коллеги. Радовало то, что, на меня почти не обращали внимание. Ведь если я правильно поняла из досье той, кого сейчас изображала, она была очень посредственным человеком. И вместо выдвижения собственных идей, предпочитала просто исполнять чьи-то приказы.

— Скажите, доктор Ринс, есть ли какие-то ощутимые результаты использования психотропных препаратов? — спросил мой шеф, у высокого худого брюнета, сидящего напротив.

— Увы, нет, — ответил тот. — Но сегодня мы планируем увеличить дозу до максимально возможной. Если это не принесёт результатов, будет необходимо искать другие методы получения информации.

— Значит, завтра жду от вас обоих конструктивных предложений, — подвёл итог профессор Стивенс. — А сейчас, приступайте к работе.

Спешно покинув кабинет профессора, я направилась вслед за Ринсом туда, где и находилось моё рабочее место. Оно представляло собой бокс, больше похожий на лабораторию. А за огромным длинным стеклом во всю стену, виднелась абсолютно белая комната, с огромным количеством всяких разных аппаратов. В центре этого светлого куба стояла узкая больничная кровать, на которой лежал человек.

Вот только тот, кого я увидела там, был совсем не похож на того, кого я знала как Эверио. Руки и ноги стали тонкими и казались какими-то хрупкими. Под глазами виднелись огромные синие тени. Грудная клетка почти не двигалась, и казалось, что он на грани…

Мне стало страшно.

Схватив со стола первую попавшуюся папку, я раскрыла её на последней странице содержащей записи, и только сейчас поняла, что держу в руках журнал, в который каждый день записывались данные о жизненных показаниях Эверио, а так же указывались все действия и все вводимые ему препараты. Можно сказать, что сейчас передо мной была своеобразная история болезни того, кто сейчас находился за стеклом.

Оторвав взгляд от своего нового чтива, я с ужасом увидела, что как раз сейчас Ринс вводит в вену пленнику новую дозу препарата — очередной психотропной наркотической гадости, которая давно должна была развязать ему язык. Но, к сожалению всего коллектива этого исследовательского центра, сей метод пока не принёс никаких результатов. Пленник молчал как рыба, а в знак протеста давно перестал открывать глаза.

Первые пять минут после инъекции ничего не происходило, но вот то, что началось потом, повергло меня в настоящий ужас.

Рио начало судорожно трясти.

Он дёргался, как будто его било током. Худое бессознательное тело двигалось само собой, и только крепкие ремни, которыми были связаны руки и ноги, до сих пор не давали ему упасть.

Проклиная себя за бездействия, я, что было сил, рванула в его палату. Правда, чтобы войти пришлось не только воспользоваться картой, но и предоставить очередному умному устройству отпечаток своей ладони. Что было почти нереально при такой нервной дрожи, которая накрыла меня с головой.

Вбежав в комнату, я тут же рванула к Рио. Его больше не трясло, но длинная прямая линия на одном из приборов и дикий писк явно демонстрировали остановку сердца. Даже мне, полному дилетанту, было ясно, что это конец.

Ринс стоял и смотрел на умирающего пленника ничего не понимающими глазами. Видимо собственная ошибка вызвала у доктора полный шок, и теперь он просто ушёл в себя. Как же не вовремя!

Первым решением, что пришло мне в голову, был, выученный ещё на уроках ОБЖ в школе массаж сердца. Разорвав сорочку Рио, я принялась, что было сил нажимать на левую сторону его грудной клетки.

— Идиот! — крикнула я Ринсу на русском, но тут же опомнившись, вернулась к английскому языку. — Помоги мне! Давай сюда эти штуковины с током!

Я не знала, как правильно называется этот прибор, но, неожиданно пришедший в себя Ринс, всё понял верно, и уже через несколько секунд, отпихнув меня в сторону, прижал к груди Рио какие-то две пластины с ручками.

— Давай! — крикнул он, заставляя меня лихорадочно соображать, что он от меня хочет. Видимо сейчас мозг работал на пределе возможного, потому что, я очень быстро поняла, на что нужно нажать, чтобы эта штука заработала.

От разряда тело Рио дёрнулось, но прибор, показывающий остановку сердца, продолжал пищать.

— Ещё! — крикнул Ринс, и я опять нажала на кнопку. Слава Богу, в этот раз у нас всё получилось. Сердце Рио вновь забилось, пусть не уверено, как бы даже нехотя, но оно работало. Правда дышать самостоятельно наш пациент отказывался, и пришлось электронике делать это за него.

Весь день я просидела здесь, следя за показателями приборов, и записывая их в журнал, попутно изучая все предыдущие записи. Смотреть на самого Рио мне было страшно. Он сильно изменился с нашей последней встречи. Чрезмерная худоба делал его очень хрупким, кожа на лице стала серой, местами с синими пятнами, волосы отросли и теперь достигали подбородка. Но сейчас они выглядели такими грязными, что их торчащие склеенные пучки только дополняли картину общего ужаса.