Путь к себе (СИ)

Многие тогда пытались отговорить меня от этой глупой затеи. Но, наверно я на самом деле слишком упряма. И если уж в головушке засела какая-нибудь интересная мысль, то её оттуда уже ничем не выбить.

Да и разве может что-то заменить это манящее чувство свободы? Когда ты мчишься по дороге, обгоняя сам ветер. Когда адреналин зашкаливает, а в голове не остаётся ни каких мыслей, лишь один голый инстинкт самосохранения.

И вот сейчас, в очередной раз размышляя о том, что у меня в жизни всё просто прекрасно, я никак не могла найти причины этой внезапной грусти. Ведь не было же для неё никаких оснований. Вот и подругам я тоже не могла объяснить, что со мной происходит, поэтому и ушла на пляж, под предлогом разговора по телефону с любимым. Моё желание побыть одной они всё равно бы не поняли. А если б и поняли, то не приняли, и просто отправили на приём к психологу. А то и к психиатру.

Тёмная ночь медленно плыла над миром… мои мысли кружили где-то между «звёздами» и пятничным отчётом, который вчера пришлось доделывать впопыхах, а желания веселиться так и не появлялось. В итоге, попрощавшись с девочками, я всё же решила не портить им вечер своей кислой физиономией и отправилась домой.

Когда уже собиралась вызывать такси, рядом со мной остановился знакомый парень, по имени Миша — сосед Альки по лестничной площадке, и великодушно предложил подбросить. Отказываться было глупо, да и царица-халява всегда умела быть красноречивой. К тому же, зачем тратить несколько сотен на такси, когда тут обещают «довезти с ветерком», да ещё и на таком «космолёте», как мы с девочками называли это тонированное творение российского автопрома.

К сожалению, у халявы была и оборотная сторона, и Мишаня довёз меня только до въезда на мою улицу, а дальше, к сожалению, пришлось плестись пешком. А всё из-за того, что господа-коммунальщики неожиданно для всех решили поменять по всей округе водопроводные трубы и развели здесь невероятную грязь. И Алькин сосед попросту побоялся испачкать своё «только сегодня вымытое и наполированное» чудо техники, и потому мне пришлось топать по грязи в темноте одной…

На самом деле из всего перечисленного единственным негативным фактором была только грязь. А ночью на родной улице мне было совсем не страшно — как-никак уже двадцать два года здесь жила. Можно сказать, — каждый камушек знала.

Я быстро шлёпала по мутной жиже мимо знакомых коттеджей, гаражей, припаркованных возле дворов автомобилей и наслаждалась тишиной. Этой тихой летней ночью было настолько спокойно, что даже листья на деревьях не шевелились. Всё казалось погруженным в сон.

Засмотревшись на игру света на стекле очередного соседского автомобиля, я совершенно не заметила большой грязевой лужи и со всего размаха быстрого шага вступила в неё ногой.

— Вот пипец! — разрезал тишину улицы мой раздражённый вопль, а осмотрев себя в свете одного из фонарей, я выругалась ещё сильнее, вспомнив «нежными и ласковыми» словами коммунальщиков вместе с их трубами. Ведь любимые светло-серые джинсы теперь напоминали сплошной комок грязи, а что стало с обувью даже говорить не хочу.

— И не стыдно юной леди так выражаться? — послышался насмешливый голос у меня за спиной.

Я остановилась как вкопанная. И нет бы рвануть к дому… Но вместо этого здравого решения, я принялась с любопытством озираться, выискивая того, кто решил побеседовать со мной среди ночи.

А мой визави спокойно сидел на лавочке под орешником на противоположной стороне дороги и агрессии явно не проявлял. И, как бы странно это ни звучало, но могу с уверенностью сказать, что секунду назад, его там не было.

— А ещё юные леди не возвращаются домой одни в три часа ночи по грязи, так что… простите, приходиться подстраиваться под обстоятельства, — ответила я, медленно делая шаг к нему.

Прямо над нами зажёгся один из уличных фонарей, и лишь теперь у меня появилась возможность рассмотреть своего неожиданного собеседника. Его длинные светлые волосы были стянуты в низкий хвост на затылке, глаза показались мне тёмными, а улыбка — циничной. На вид ему можно было дать лет так двадцать пять — двадцать семь. И всё бы ничего, да только одет он был весьма странно.

— И не жарко вам летом в резиновых сапогах? — с издёвкой в голосе, поинтересовалась я. — Хотя на нашей улице это, наверно, самая правильная обувь. А вот моим босоножкам, увы, пришёл конец.

— Соболезную, — абсолютно равнодушным тоном отозвался незнакомец, убирая мелкий листик с рукава своего белого пиджака. Кстати говоря, ни разу не видела мужской строгий пиджак с короткими рукавами. А смотрелось это странное творение неизвестного кутюрье очень даже мило.

— А могу спросить, что вы делаете на этой лавочке, в три часа ночи?

— Если честно… — протянул он с ехидной улыбочкой, — Тебя жду.