Путь к Свету

Теперь я знал, что такое Москва. Это город возможностей, но прав был мой загадочный попутчик подполковник Ларионов, когда говорил провидчески: в Москве ты познаешь горечь одиночества! В этом городе я стал замкнут и необщителен. Я заглядывал в глаза людей, движимых всецело своими интересами, и меня охватывали сомнения. Блеск громоздких зданий, шуршание купюр и мечты о красивой жизни дурманят, опьяняют и лишают собственной воли. Люди, не задумываясь, отдаются в рабство за стекляшки как туземцы времён европейской колонизации. В Москве порядочность сродни аномалии, сбою в компьютерной программе. Всякий гость столицы вынужден приносить в жертву частичку себя в расплату за приобщение к цивилизации, которая суть дворец для плоти и тюрьма для души…

Они с гордостью называют себя москвичами, с пренебрежением относятся к своей стране, которой не знают, поскольку сидят в своём каменном мешке или путешествуют за границей… А жители глубинки мечтают о переезде в столицу. Самый дорогой город мира манит, словно золотая жила Клондайка! Деревня вымирает, закрываются сельские школы, уезжает в города молодёжь, одни старики остаются, чтобы дожить свой век на родной земле…

После Октябрьской революции была провозглашена диктатура пролетариата, и жизнь рабочего люда стала примером для подражания. Индустриализация подхлестнула рост городов. Крестьян прикрепили к колхозам, чтобы обслуживать нужды промышленности, и вплоть до 70-х годов своих паспортов сельчане не видели. С освобождением от колхозного рабства деревня начала разваливаться. В городах были все блага развитого социализма: универмаги, кинотеатры, дома культуры и отдыха, – которых не знал житель глубинки! Радости тихой деревенской жизни приносились в жертву удобствам и развлечениям городской жизни. Но путь к сомнительному материальному благосостоянию пролегает через треволнения, беготню и сердечно-сосудистые заболевания. Коротка жизнь горожанина! Не слишком ли высока цена за комфорт? «Привычка свыше нам дана: замена счастью она». Эти слова Пушкина я вспоминаю всякий раз, как думаю о жизни в городе, где нет свободы, где обман подстерегает на каждом шагу, где на улицах и в сердцах людей царит суета, где всё искусственное, в том числе и люди, прячущие лица за масками на работе и дома. Нет чистого воздуха, родниковой воды, парного молока, домашних продуктов и настоящей подлинной природы…

***

В тот год моя сестрёнка Алёна училась в первом классе московской гимназии; Аня была во второй раз беременна.

– Кого ждёте? – спрашивал я с улыбкой на губах.

Она просияла:

– УЗИ показало – будет мальчик.

– Всегда мечтал о младшем брате! Я рос домоседом, без друзей, мама говорила, что у меня особое предназначение… И я изучал языки. Учил Библию…

Аня посочувствовала мне:

– У тебя, наверное, было трудное детство!

Я задумался:

– Тогда я многого не понимал. Мне кажется, она сгорела в заботе обо мне. Я до сих пор чувствую свою вину перед ней…

– Андрей, давай, не будем о грустном, – улыбнулась Аня, – расскажи лучше о работе. Мы видели тебя мельком в выпуске новостей… Это целое событие!

Я отшутился, не желая говорить об этом процессе:

– По секрету скажу только тебе: министр – тот ещё пройдоха!

Она засмеялась:

– Андрей, не пора ли тебе подумать о продолжении рода? Как у тебя с девушками?

– На девушек времени не остаётся, – улыбнулся я. – Как в песне поётся: «первым делом, первым делом – самолёты»! Работой заваливают в мэрии. МГИМО. Этот процесс… Честно говоря, измотал он меня!

«И всё напрасно», – подумал я с досадой.

– У тебя есть судебная практика. Почему бы тебе не перейти в частный сектор, где более высокие зарплаты? – спросила Аня. Я заглянул в глаза её и понял подоплёку этого вопроса. «Все женщины одинаковы: кроме денег и всего, что с ними связано, никаких других забот!» – подумал я и сказал вслух:

– Зарплаты мне на жизнь хватает, дело в другом… Я чувствую в себе недюжинные силы, которые расходую в холостую!

В комнату заглянул отец и прервал нашу беседу:

– Прошу всех к столу.

Он ухаживал за своей беременной женой и время от времени сам хозяйничал на кухне. Я скривил лицо при виде рыбы, но, будучи в гостях, угощения не выбирают.

Разговор за столом, как этого и следовало ожидать, зашёл о деле министра.

– Что случилось? Почему обвинение рассыпалось? – полюбопытствовал отец.

Я недоумённо пожал плечами:

– Потерпевший изменил показания…

– Говорят, на него надавили, – осторожно заметил отец.

Я скривил губы в усмешке:

– Одно могу сказать – министр не виновен. А надавили или нет… Это уже другой вопрос! Главное – восторжествовала справедливость. И, я надеюсь, что ФСБ пробудится от бюрократической спячки и нанесёт удар по британской агентуре в Москве… Путин – слишком неудобный политик для Запада. В Вашингтоне и Лондоне на всё пойдут, чтобы не допустить его третьего срока!

Отец задумчиво поглядел на меня:

– Стало быть, ты помог ему удержаться у власти…

Я слабо улыбнулся: