Путь к свободе (СИ)

— А зря, — в голосе Рио послышался укор. — Понимаешь, для Литсери это прошлое настоящий булыжник на шее. У него нет и не может быть семьи. Мать погибла, бабка… о ней я даже говорить не хочу. А отец… Когда я рассказал ему о том, что нашёл мальчика в приюте, он лишь пожал плечами, и сказал, что ему глубоко плевать, да ещё и попросил меня, при следующей встрече, по возможности безболезненно отправить ребёнка на тот свет.

— Это же немыслимо! — воскликнула я, разворачиваясь к Рио. — Какой же тварью надо быть, чтобы сказать такое?

— Для него сын-полукровка это позор. А он занимает не последнее место в Совете Северного Дома.

— А Литу ты сказал, что не нашёл его?

— А ты хотела, чтобы я сказал мальчику правду? Нет уж, пусть лучше считает, что его отец героически погиб.

— А почему ты не примешь его в свою семью?

— В какую Тиа? — он грустно усмехнулся. — Как я понимаю, историю моего триумфального бегства из дома ты тоже знаешь. Именно потому тогда на крыше так испугалась моего имени. Но, как видишь, жизнь уже несколько раз наказала меня за ту выходку. Странно, не правда ли? Теперь меня окружают одни полукровки, и скажу больше, все они мне очень дороги!

— Это дорогой мой, ирония судьбы… — мягко ответила я. — Все мы твоё наказание, и… твоя награда. Так всё же, почему не примешь Лита в семью?

— У меня её нет. Когда я со скандалом покидал Северный Дом, Эрик не просто выгнал меня из города, он отказался от меня как от сына. По всем правилам. Так что, к роду Шторма я теперь имею очень косвенное отношение. Да и имя это ношу бесправно.

— А помириться с Эриком не пробовал? Всё ж слишком много лет прошло, а причина ссоры давно не актуальна…

— Ты шутишь? — искренне возмутился он. — Да он в жизни на это не пойдёт! Я слишком много доставил ему неприятностей. Малышка, он вычеркнул меня из своей жизни кучу лет назад, и ни за что не примет обратно!

— Да? И портрет твой тоже просто так в его доме висит? Ты там такой… злобный.

— Какой портрет? — в голосе Рио слышалось искреннее удивление. — В кресле у камина? Ужас, да я там ещё младше, чем Макс сейчас!

— Поговори с Эриком. Ведь, если бы он… теоретически… снова признал тебя сыном… у Лита могла бы появиться семья…

— И у Макса тоже… — к моему удивлению, на моё откровенно идиотское предложение, Рио отреагировал вполне спокойно, и даже заинтересованно.

— У Макса? — усмехнулась я. — И кем ты готов его признать в этой самой семье?

Он нахмурился и сосредоточенно уставился на дорогу, которая по мере приближения к границам Дома Солнца становилась всё круче и извилистей. Теперь всё чаще на обочине можно было увидеть небольшие сугробы, а с неба то и дело срывались лёгкие крупинки снега.

— Сыном… — тихо проговорил Эверио.

— Значит, это правда?

— Да…

Мне до жути хотелось узнать подробности такого прокола Рио, но спрашивать я не стала. Да он и сам понял, что придётся рассказать. Иначе не стоило и заикаться.

— Думаешь, как такое могло произойти со мной? — с дикой иронией произнёс он. — А ответ до банального прост и глуп одновременно. В общем, в один прекрасный день я здорово поцапался со всей своей командой… Наши мнения кардинально разошлись по ряду важных для меня вопросов. Потом был Большой Совет, на котором Эрик снова ненавязчиво напомнил мне, что я очень косвенно имею право голоса, и в довершение всего Литсери в сотый раз решил продемонстрировать мне свой «ангельский» характер и, не сказав никому ни слова, укатил в неизвестном направлении. Я был зол на всех, и на себя в том числе, и глупо решил утопить эту злость в бутылке виски. Дело было в Нью-Йорке, а нравы тогдашней молодёжи были далеки от праведных. Как в тот вечер меня занесло на закрытую вечеринку в какой-то клуб, уже не помню. Там и познакомился с Камилой. Я был пьян, а она молода и красива, и до жути напоминала Нию. Что и стало последней каплей… — он вздохнул. — Я провёл с ней ночь… всего одну пьяную безумную ночь! И мы бы никогда больше не встретились, но в дело снова вмешалась Судьба. В общем, когда через полгода я снова приехал в тот город, мы случайно столкнулись с ней в фойе отеля. Она была беременна, утверждала, что отец я. Странно, но тогда мне даже в голову не могло прийти, что она говорит правду, но червь сомнения всё же закрался в душу. Велико же было моё удивление, когда стало понятно, что Макс мой сын. Вот… Дальше ты знаешь. До шестнадцати лет он жил с матерью, а когда стало ясно, что больше среди людей ему находиться нельзя, я забрал его с собой.

— Почему не сказал ему? — аккуратно спросила я, боясь, что моё любопытство уже переходит все границы дозволенного.

— Ты первая, кому я вообще об этом сказал. Тиа, для меня, ярого борца за чистоту крови, наличие сына — полукровки не то, что позор. Это клеймо на репутации! Хотя сейчас… всё настолько перевернулось и запуталось, что я уже не знаю, что правильно, а что нет.

— Макс догадывается…