Путь к свободе (СИ)

— Арио… — мой голос стал более звонким, и, произнося имя малыша, я странно заметила, что оно кажется мне знакомым. Тут же отчего-то вспомнился один рассказ Тамира, об особенностях жизненного уклада представителей его расы и их семейных традициях. Учитель поведал мне тогда, что у них не принято давать ребёнку отчество. Всё было проще и сложнее одновременно. Имя первенца всегда начиналось на ту же букву, что и имя отца, остальных же детей называли как угодно. Именно поэтому старшего сына Эрика звали Эверио, а теперь и старшего сына Артиона назвали Арио.

Хотя, мне явно слышалось в его имени влияние прозвища дяди, но я решила промолчать.

Малыш на секунду отвлёкся, довольно быстро обвёл сосредоточенным взглядом комнату, и снова уставился на меня. Вот только теперь его взгляд стал заинтересованным, раздражение и укор как рукой сняло. Видимо меня всё-таки приняли в число «своих» и теперь рассматривали с любопытством.

Я улыбнулась, не отводя глаз от племянника, и вдруг поняла, что всего за несколько минут нашего с ним общения, этот мальчик успел мало того что растопить лёд сковывающий мою душу, так ещё и наполнить жизнь смыслом.

— Ари… — мне нравилось его имя. Оно было каким-то тёплым, родным. — Арио…

— Рада, что вы подружились, — сказала Настя. — А то этот капризуля, идёт на руки только к избранным.

— И кому же повезло? — спросила я, ни капли не удивляясь подобной избирательности племянничка.

— Помимо меня и Арти… — она задумалась, — повезло только Лари, тебе и, почему-то, Литсери.

— Странный набор нянек, — усмехнулась я, снова возвращаясь к лицезрению племянника.

— Ага, — согласилась сестрёнка. — У Тарши на руках он сразу начинает орать, а Нии даже приближаться не даёт. Сразу устраивает истерики. Зато Тамир с ним вовсю сюсюкается, но на руки брать категорически отказывается. Утверждая, что пока не готов к таким серьёзным действиям. Отмазывается, в общем…

— Насть… — наконец, решилась спросить я. — Когда он родился?

— Девятнадцатого апреля, — ответила она. — Три недели назад. Мы пытались тебе сказать, но пробиться сквозь тот панцирь, за которым ты пряталась, оказалось не под силу никому… кроме Ари, — сестрёнка довольно улыбнулась. — Вот видишь, малышу ещё и месяца нет, а он уже умудрился вытащить тётю из депрессии.

От этих её слов мне стало смешно.

— Ну что, Арио, поздравляю тебя с первой победой! — в ответ на мои слова он лишь самодовольно скосил взгляд на Настю, как будто говоря: «Забери меня от этой странной особы, она начинает меня пугать…»

И именно в этот момент мне вспомнился Рио, его поступок… Его жертва.

Решение пришло в голову само собой. Как будто всегда было там, просто до поры до времени предпочитало скрываться в тени здравого смысла. Но сейчас, погружаясь в серебро глаз Ари, я вдруг поняла, что именно должна делать. Весь готовый сценарий дальнейших действий мигом пронёсся в мыслях, как будто уже неоднократно продумывался и пересматривался. И может, всё это кому-то и покажется проявлением настоящего идиотизма, но теперь никто не сможет меня остановить. Ни Тамир, ни его купол, ни кто другой. Даже Арио не сможет… Можно сказать, что я иду на это ради его будущего. Ради будущего всех моих близких.

Какая же всё-таки странная и удивительная штука жизнь. Отчего-то всё чаще она напоминает мне езду по горным извилистым дорогам в кромешной темноте на полной скорости. Дорогу, на которой одна единственная ошибка может привести к самым катастрофическим последствиям. И даже если путь кажется прямым, простым и понятным, это совсем не значит, что за очередным поворотом он не превратится в узкую тропинку над пропастью…

А если попробовать изобразить мою жизнь как линию этой самой дороги, то получится что до встречи с Тамиром, она была ровной чертой, с несколькими лёгкими изгибами, а вот после превратилась в настоящий бешеный зигзаг с кучей ломаных участков. И сейчас я вдруг решила доломать её до конца.

Но… решение было принято, и альтернативы для меня не существовало. Осталось только сжечь мосты и отправиться в путь…

Странное выражение «жечь мосты»… Хотя, в моём случае самое правильное. Пусть тяжёлое, но по-другому поступить нельзя.

На часах было уже около полуночи, когда подобно вихрю я ворвалась в кабинет Тамира. Без стука, без приглашения, без элементарного приветствия, прошла по комнате, и плюхнувшись в кресло у камина, упёрла в учителя злобный до одури взгляд.

— Тиа… — Тамир выглядел растерянным и даже немного напуганным. Хотя, я бы выглядела точно так же, если бы ко мне ворвалась та, кто несколько недель упивался собственным горем, а теперь выглядела как разъярённая фурия. Мне стало стыдно, но пришлось спешно затолкать это чувство в самую глубь души и снова вернуться к исполняемой роли.

— Да, Тамир? — спросила я до жути желчным тоном.

— Что… случилось? — он порывался встать и подойти ближе, но я остановила его одним коротким жестом.