Путь к женщине (сборник)

   -- Товарищи! Я извиняюсь, что не умею так гладко гово­рить, как тут говорил выступавший до меня председатель собра­ния. Скажу, как смогу. Нас просили сообщать факты. И я на живом факте хочу показать, как у нас в цехах иногда понимают и выполняют декретное "повышение производительности тру­да". Возьму свой сортопрокатный цех завода No 4, в смену мастера Збруева. Хотя, конечно, знаю, что то же самое творится и в смены других мастеров нашего цеха; и в других цехах нашего завода; и в других заводах Шулейковской группы. Мастер Збруев с того дня, как вышел декрет, совсем не обращает внимания на качество продукции, гонится только за количе­ством. Требует от нагревальных печей, чтобы они как можно чаще подавали к стану раскаленные болванки. И печники-нагревальщики гонят вовсю, с такой частотой подают к стану раскаленный металл, что ни прокатка, ни резка, ни правка сортов железа не поспевают за их подачей. И все делается как попало, лишь бы побольше пропустить штук. Не успеет прокат­ная полоса выйти из последних вальцев, не успеют ее даже как следует поставить для точного обмера, не успеют обрезать кон­цы и выправить кривизну, как смотришь -- уже подают из вальцев другую прокатанную полосу, за ней сейчас же третью, четвертую... И обрабатывают полосу, можно сказать, на лету, не зачищают аккуратно концы, не отмеривают точную меру, не замечают погнутых мест -- лишь бы поскорей освободить руки для следующей полосы. А править и отделывать нарезанные полосы после нет никакой возможности: железо уже остыло. И правщикам приходится производить целую новую работу: класть искривленные полосы на стелюги. При всем том суета и крики среди работающих стоят всю смену прямо невозможные! Все спешат, хватают, бросают, торопят друг друга, обвиняют, жалуются, грозят! А какой мат висит в воздухе все восемь часов! Не цех, а ад! Не работа на мирном строительстве, а активное участие в гражданском бою, в котором не разберешь, где революция, где контрреволюция, потому что с разных сторон приходится слышать разные слова... Какая же выходит из этого столпотворения продукция? Известно -- какая: где укорочен­ная против нормы, где удлиненная, где погнутая, где с раковиной, где с грибом, -- сплошной брак! И направляется она, вы думаете, на продажу? Конечно нет, -- в сталелитейный цех, как лом, как та ржавая стружка. Оттуда, из сталелитейного, тот же кусок металла в виде болванки может снова попасть в наш сорто­прокатный цех, там, в том гражданском бою, из него опять сдела­ют негодное изделие, которое снова отправят как брак в литье, из литья к нам, в прокатку... Так один и тот же брусок железа может иметь у нас бесконечное хождение внутри заводского двора -- из цеха в цех -- и приносить социалистическому государству неисчислимые убытки. А в заводской конторе в это время будут, на основании данных мастера Збруева, вычислять проценты "повышения производительности труда", сравнивать число тонн металла, пропущенного сейчас через цех, с тем, что пропускали раньше. И таких бросовых изделий у нас в одну смену наберется тонна, полторы, две. А истинную цифру брака никто не знает и не узнает никогда, потому что изделия с явным дефектом не допускаются до инспекции, прячутся от нее, выбра­сываются самими работающими раньше, просто вывозятся во двор, на железную свалку. Там, в этих железных могилах, похоронена наша заводская правда! И я вот сам тут громогласно раскрываю "тайны мадридского двора", а сам чувствую -- ох, и налепят же мне за это в цеху "пунктиков"!

  -- Нет, нет, товарищ Чистов, не бойся! Мы тебя, если надо будет, во всякое время поддержим!

  -- Да, знаю я, как вы "поддержите". Конечно, пожалуй, я тут многое зря наболтал...

  -- А понятно, зря! Чего же ты не сказал, где во время этого "гражданского боя" бывает ваш инженер, начальник цеха?

  -- Когда появляется в цеху инженер, тогда работа, безу­словно, начинает идти порядком. Он только накричит на нагре­вальщиков, чтобы те реже подавали из печей, и работа сейчас же начинает идти нормально, без завала, без брака. Но как только он из цеха -- так опять начинается прежнее: граждан­ский бой, мат...

  -- Чистов, твои пять минут кончились!

  -- Товарищ председатель! Делаю от имени собрания запрос, а почему члены президиума потайком курят? Я почти что целый час наблюдаю за ними: курят и еще смеются, дума­ют, никто не видит! Если не курить, то не курить всем!

  -- Да! Да! Всем! Всем!

X