Путь к золотому дракону

   Мароу ди Бертолли вытаращил глаза, потом спохватился и сощурился. Было видно, что его раздирают два противоположных чувства: с одной стороны, хотелось поверить, с другой -- даже неучи знали, что подобные операции невозможны. Список магически инертных материалов был не так велик, а золото всегда входило в него под первым номером.

   Генри тем временем двумя пальцами выудил из внутреннего кармана тот самый золотой, что накануне выплюнула машинка, и торжественно предъявил его хозяину дома. Мароу ди Бертолли тупо уставился на профиль царя-батюшки, а Генри с интересом ожидал, когда до него дойдёт.

   Дошло на третьей секунде. Синьор ди Бертолли надкусил монетку, снова уставился на миниатюрного Державу Путятича и перевёл взгляд на изобретателей. Вот теперь было ясно, что живыми они от него не уйдут.

   Близнецы тем временем развлекались вовсю. На вечеринку они явились в чёрной форме, выданной им полтора года назад гномом-завхозом. Все эти полтора года форма провалялась под кроватью, и сейчас это было очень кстати. Они краснели, заикались, не могли поддержать даже банального разговора о погоде и явно пугались малейшего женского внимания. Эллинг уронил веер одной из девиц, Яллинг сперва облил другую вином, а потом в знак извинения повёл её танцевать, где ухитрился оттоптать ей обе ноги. Для эльфа это было натуральным подвигом. Словом, они вели себя так, будто и впрямь никогда не вылезали из библиотеки -- и при этом девицы вокруг так и роились. "Вот интересно, -- подумал настроившийся на философский лад Генри, -- кто поймёт женщину?" Близнецы и раньше пользовались достаточным успехом, но, во-первых, это было несравнимо с сегодняшними достижениями, а во-вторых, им приходилось прилагать определённые усилия.

   "А Яльги бы в этой толпе девиц не было. Она совсем другая. И розовое платье она бы точно не надела. С её-то чувством вкуса и тактом!"

   Генри потряс головой. Он сам толком не понимал, что на него нашло, но в последнее время такие мысли появлялись совершенно из ниоткуда. Сейчас о Яльге Ясице не напоминало вообще ничего -- а между тем Генри вспомнил её так ярко, что мог описать и выбившуюся из косы тоненькую прядь позолоченных солнцем волос, и изящно очерченные брови, и маленькую тёмную родинку над верхней губой... Генри опять потряс головой. Синьор ди Бертолли смотрел на него с возрастающим испугом.

   Чем дальше в прошлое отодвигалась Яльга, тем больше достоинств у неё выявлялось. Раньше она не казалась Генри и вполовину такой... такой совершенной; честно сказать, раньше он считал её внешность вполне посредственной, а теперь точно знал, что подобной ей девушки не было и нет. Кто придумал лживую поговорку, что все рыжие похожи друг на друга? И потом, Яльга не рыжая, она -- золотая!

   От мыслей о Яльге Генри Ривендейла спас синьор ди Бертолли. Амурные дела у него всегда стояли на втором, если не третьем плане, ибо он справедливо полагал, что женщины -- это, прежде всего, большие расходы.

   -- Друг мой, герцог, -- зашептал он с неожиданно прорезавшимся эвксиерским акцентом. -- Прошу вас последовать за мной в кабинет. Мы не можем далее надоедать этим прелестным синьорам и в особенности синьоринам нашими скучными деловыми разговорами! Дворецкий проведёт туда же ваших достойных однокурсников...

   -- Они учатся курсом старше, -- справедливости ради отметил Генри, но ди Бертолли только махнул унизанной кольцами рукой.

   -- Как имена этих достойных Перворождённых?

   -- Не лишайте их чести самим представиться вам...

   На этой фразе, самой изысканной, которую только смог придумать Ривендейл, они переступили порог хозяйского кабинета. Это была идеально квадратная комната, обставленная полностью в эвксиерском стиле: стены, обтянутые золотистой тканью, изящная мебель, над рабочим столом -- панорама Мраморной бухты. Ривендейл обратил внимание на высокое окно, завершавшееся двойной аркой -- посредине стояла изящная колонна, а стёкла были витражными. Кроме того, стоили внимания мраморный стол, украшенный золочёными фигурками путти, и роскошное пресс-папье в виде геральдического льва с раздвоенным хвостом.

   -- Прошу вас оказать мне честь... -- ди Бертолли самолично пододвинул Ривендейлу стул. Тот сел, привычно поправив шпагу. В тот же момент в комнату вошли близнецы. От роскоши, куда им случайно довелось попасть, у братьев в буквальном смысле закружились головы. Эллинг молча хлопал глазами, оборачиваясь то к столу, то к окну, то к картине (всякий раз, когда он смотрел на пейзаж, ди Бертолли почему-то начинал нервничать). Яллинг протирал свои очки полой куртки и беспомощно хлопал ресницами. Не знай Генри, что у эльфов к двум рукам и двум ногам прилагается стопроцентное зрение, он решил бы, что бедняга-адепт не видит дальше собственного носа.

   -- Мои дорогие юные друзья! -- голос синьора Мароу можно было намазывать на дорогие ячменные хлебцы. -- В этом кабинете собралось благороднейшее собрание: древность рода дополнена жаждой знаний, столь редким и ценным в наше время товаром!