Путь к золоту Рюрика

Но в последнее время мне немного не по себе: начались проблемы со здоровьем – то ли всему виной губительный петербургский климат, то ли отсутствие отдыха и нормальной домашней еды, но я чувствую себя больным и разбитым. Я почти не выхожу на улицу, забыл, когда прогуливался на свежем воздухе. Мой друг Р. ругает меня за это – просит так себя не доводить и хоть иногда выходить на свежий воздух и побольше спать.

Я послушно киваю ему, но не могу забросить работу – чувствую, что я на правильном пути и делаю важное для науки дело.

Тем более времени у меня осталось не так уж и много.

Я с каждым днем все больше и больше поражаюсь тем сокровищам знания исторической науки, к которым мне посчастливилось прикоснуться.

В фондах Академии оказалось столько древних летописей, которые даже я видел впервые, а ведь я долгое время изучал эту историческую эпоху.

Здесь столько неизвестного материала, что вполне хватит, чтобы написать книгу. О, это будет шедевр, способный затмить даже произведения Карамзина.

Я уверен, что многие из этих летописей неизвестны не только широкой общественности, но даже узким специалистам-историкам.

Меня начинает мучить вопрос, почему мы храним их в тайне, вместо того чтобы сделать доступным для общественности? Очевидно, многие враги науки и нашего государства могут исказить эти тексты, нанеся непоправимый ущерб нашей науке. Этого, конечно же, допустить нельзя, и все же. Может быть, когда-нибудь эти данные станут известны, может быть, даже я сделаю это.

Новгородская область. Батецкий район. Наши дни

Выйдя из палатки, Майя чуть не налетела на пытающуюся подслушивать подругу Белинскую.

– Ура! Ты здесь! Тебя выпустили? – сжала она в своих объятиях Майю, как только увидела.

– А ты уже хотела начать мне сухари сушить и посылки носить? – вяло отбрыкивалась студентка.

– Мало ли! А то ты Кузнецову не знаешь, она разбираться не любит! Пойдем к нам, – Белинская потащила подругу подальше от штаба. – Хочешь, я ему в глаз дам?

– Кому? Апраксину?

– Да какому Апраксину? Балда ты! Котову твоему в глаз дам, чтобы больше неповадно было вести себя как последний козел!

– А что бывает и предпоследний козел?! – расхохоталась Майя. Ей стало ужасно весело, что профессор за нее заступился и не поддался на провокации.

– Да ну тебя! Рассказывай, что там на самом деле произошло! – не отставала Белинская.

– Да, слушай…

В этот момент у границы лагеря раздались довольно громкие крики и топот многих десятков ног.

– Что там на этот раз случилось? – удивились девчонки и бросились на шум.

И было чему удивляться – на открытом поле у самого конца лагеря стояли около двух десятков человек с большими плакатами, щуплый мужик в драной бандане и черной футболке с популярной более десяти лет назад рок-группой скандировал лозунги, толпа его последователей за ним повторяла.

– Это что за демонстрация? Пошли, подойдем ближе! – Белинская потащила подругу в гущу событий.

– Уходите в свой Питер! – скандировал мужичок, толпа повторяла.

– Мы против раскопок!

– Да!

– Не допустим Тамерлана!

– Да!

– Нельзя трогать Шумку!

– Да!

– Рюрик наш!

– Да!

– Как на футбольном поле, – прошептала Майя.

– Какого Тамерлана? Это они о чем? – тоже шепотом спросила Стефания.

Ей ответил стоящий рядом Антон:

– Это они, наверное, про раскопки могилы Тамерлана вспомнили.

– А что там было? При чем тут наши раскопки?

– Существует легенда, что на могилу Тамерлана было наложено проклятие, и когда археологи стали там копать – то началась Вторая мировая война, якобы из-за потревоженного духа правителя, – пухленький аспирант Авдюшин появился как будто из-под земли.