Путь к звездам. Из истории советской космонавтики

Юрий не успел высказаться до конца. Проснулась и заплакала Леночка. Валентина подошла к кроватке, повернула дочку на другой бок, но не смогла успокоить. Юрий взял Леночку на руки и начал медленно кружить ее вокруг себя. Дочка вскоре затихла и снова уснула. Но продолжения разговора уже не получилось. На другой день предстояли сложные учебные полеты по перехвату «самолета противника». Надо было хорошо выспаться, чтобы достойно провести непростой воздушный бой. Противником у Гагарина был хваткий воздушный боец старший лейтенант Вдовин, которого многие летчики части считали неуязвимым.

Утром 5 октября Гагарин в числе первых появился в штабе полка и оставил у дежурного рапорт на имя командира. В нем было всего три строчки: «Хочу принять участие в освоении околоземного пространства. Прошу зачислить меня в группу кандидатов в космонавты». Дальше следовала его размашистая подпись.

Подполковник Бабушкин принял лейтенанта Гагарина сразу после окончания полетов. Когда Юрий доложил о прибытии, командир полка вышел из-за стола, сделал круг по кабинету, размышляя про себя, как ему все-таки отреагировать на необычную просьбу молодого способного летчика.

– Как, говорите, лейтенант Гагарин, это называется?.. Космонавтика… Космонавт, – повторил он вслух.

– Да, космонавтика, – подтвердил Гагарин, продолжая стоять перед командиром по стойке «смирно».

Тут только Бабушкин осознал свою оплошность, предложил подчиненному сесть и, остановившись рядом, сказал:

– Пока я не имею никаких распоряжений по интересующему вас вопросу, товарищ лейтенант… Кстати, а откуда у вас информация о зачислении офицеров в группу будущих космонавтов?.. Я что-то об этом нигде не читал.

– Из газет, товарищ подполковник, – четко ответил Гагарин.

– Из каких именно газет? – искренне удивился Бабушкин. – Я ведь тоже читаю многие наши газеты, но еще не встречал ни в одной из них о таком специальном наборе?

– Я прочитал об этом в «Правде». У меня есть вырезка. Вот она, пожалуйста, посмотрите. – Гагарин достал из внутреннего кармана летной куртки аккуратно сложенную вчетверо статью и протянул ее командиру полка.

Подполковник Бабушкин быстро пробежал статью глазами, придирчиво посмотрел на летчика, обратил внимание на фамилию автора: «К.П. Сергеев, член-корреспондент АН СССР».

– Не знаю такого ученого, и Смоленцев ничего не говорил в лекции о его работах в области космонавтики, – продолжал упорствовать Бабушкин, но тут же вслух прочитал абзац из предложенной статьи: «Наиболее интересным и увлекательным разделом в трудах Циолковского, несомненно, являются работы, относящиеся к проблеме межпланетных путешествий».

Командир полка снова бросил короткий взгляд на подчиненного, и глядя в упор на Юрия, спросил:

– Разве это не фантастика, лейтенант Гагарин?.. Я считаю ваш рапорт попыткой просто уйти из полка.

От былой веселости на лице Гагарина не осталось и следа:

– Товарищ командир! Я не ищу предлогов для ухода из родного полка. Не пугает меня и Заполярье. Я сам выбрал Север, товарищ подполковник. Но у меня есть мечта – обязательно полетать на сверхзвуковых аппаратах. И я прошусь не на легкую, а на более трудную работу. Вчерашний запуск автоматической станции в сторону Луны перевернул мое сознание. В космос скоро полетит наш советский человек. Я хочу им стать…

Подполковник Бабушкин подписал рапорт лейтенанта Гагарина и направил его по команде, в дивизию. Весть об этом быстро стала достоянием летного состава всего гарнизона. Друзья и однополчане Юрия – Злобин, Репин, Киселев, Шонин, Ильин, Васильев, Доронин – всего их было двенадцать, подали по начальству схожие воинские рапорта.

Жизнь летного коллектива приобрела особенный колорит. Никто не знал, что последует дальше. Неизвестность рождала массу слухов. Но… 12 октября в гарнизон прибыла из Москвы специальная комиссия. Претендентов в космонавты подробно расспрашивали о планах на будущее, семейном положении, что читают и чем занимаются в свободное время. Это знакомство сократило число претендентов ровно вдвое, до шести человек. Четверо из них – Гагарин, Ильин, Киселев и Доронин – 22 октября были вызваны для последующих испытаний в Москву.

Еще никогда за свою летную карьеру ни один из претендентов не подвергался подобной «медицинской экзекуции». Сотрудники Центрального научно-исследовательского авиационного госпиталя обмеряли их вкривь и вкось, выстукивали на всем теле азбуку Морзе, вертели на специальных приборах, проверяя вестибулярный аппарат. И… браковали безжалостно окулисты и терапевты, невропатологи и хирурги. Только в воскресенье, 2 ноября, завершилось это первое столичное обследование, и будущие летчики-испытатели отправились по своим гарнизонам.