Путь королей

— Газ, стой! — крикнул Каладин, вскинув руку. — У меня есть предложение.

Мостовой сержант замер. Стоявший за ним старшина Третьего моста наградил подошедших хмурым взглядом. То, как смотрели на Каладина другие мостовики, вдруг стало понятным. Они были сбиты с толку, когда его команда неожиданно вышла из битвы с минимальными потерями. Четвертый мост обязан быть самым неудачливым! Все нуждались в том, на кого можно было смотреть свысока. Все прочие мостовые расчеты утешались той малостью, что они — не Четвертый мост. Каладин взял и все испортил.

Темнобородый старшина мостовиков удалился, оставив Каладина и Камня наедине с Газом.

— Что на этот раз? — спросил Газ. — Опять тусклые сферы?

— Нет. — Парень лихорадочно соображал. Сейчас следовало действовать очень аккуратно. — У меня закончились сферы. Но так дальше продолжаться не может — ты меня избегаешь, другие мостовые расчеты меня ненавидят.

— Прям не знаю, что делать.

— Я тебе скажу что. — Каладин притворился, будто его только что осенило. — Сегодня кого-то отправили собирать камни?

— Ага. — Газ махнул рукой куда-то себе за спину. — Третий мост. Бассик вот только что пытался убедить меня, что его расчет для этого слишком слаб. Клянусь бурей, я ему верю. Они потеряли вчера две трети людей и меня же загрызут, когда отряд не соберет нужное количество камней.

Каладин сочувственно кивнул. Собирание камней было одной из наименее желаемых работ; нужно идти за пределы лагеря и набивать телеги большими булыжниками. Духозаклинатели кормили войско, обращая камни в зерно, и им было легче иметь дело — никто не знал почему — с отдельными валунами. Потому их и собирали. Это была грязная, потная, утомительная и тупая работа. В самый раз для мостовиков.

— А отчего ты не пошлешь другой расчет? — спросил Каладин.

— Еще чего, — ответил Газ. — Ты же знаешь, какой поднимется шум. Если решат, что у меня есть любимчики, жалобам не будет конца.

— Никто не станет жаловаться, если ты отправишь туда Четвертый мост.

Сержант вперил в него прищуренный глаз:

— Я не думал, что ты хорошо воспримешь такое.

— Стерплю, — пробормотал Каладин, скривившись. — Только один раз. Слушай, Газ, я не желаю провести остаток своих дней, сражаясь с тобой.

Газ колебался:

— Твои люди рассердятся. Не хочу, чтобы они думали, будто это моя идея.

— Я им скажу, что сам все придумал.

— Ну тогда ладно. Третий колокол, встречаемся у западного поста. Третий мост будет мыть посуду.

Он быстро ушел, словно желая исчезнуть до того, как Каладин передумает.

Камень подошел к парню, наблюдая за удаляющимся Газом:

— Знаешь, коротышка прав. Все тебя за это ненавидеть. Они думать, день будет легкий.

— Переживут.

— Но зачем менять работу на тяжелую? Ты что же… точно без ума?

— Возможно. Но мое безумие позволит нам выйти за пределы лагеря.

— И какой от этого толк?

— Очень большой, — сказал Каладин, переведя взгляд на барак. — Он включает жизнь и смерть. Но нам понадобится помощь.

— Еще один мостовой расчет?

— Нет, я хотел сказать, что нам — мне с тобой — понадобится помощь. По крайней мере еще один человек.

Он окинул взглядом склад и заметил мужчину, сидевшего в тени, что падала от казармы Четвертого моста. Тефт. Седого мостовика не было среди тех, кто высмеял Каладина чуть раньше, а вчера он отправился вместе с Камнем за Лейтеном.

Каладин глубоко вздохнул и быстро пошел через склад. Камень следовал за ним. Сил покинула его плечо и носилась в воздухе, оседлав внезапный порыв ветра. Тефт вскинул голову, когда Каладин и Камень приблизились. Пожилой мостовик взял свой завтрак и пришел сюда, чтобы в одиночестве поесть. Из-под его миски выглядывал кусок плоскохлеба, а борода была испачкана карри.

Он опасливо взглянул на Каладина и вытер рот рукавом.

— Сынок, мне по нраву моя еда, — сказал он. — Вряд ли можно считать эту порцию достаточной для одного мужчины. Не говоря уже о двух.

Каладин присел перед ним на корточки. Камень прислонился к стене и скрестил руки, молча наблюдая.

— Тефт, ты мне нужен.

— Я же сказал…

— Не твоя еда. Ты. Твоя верность. Твоя поддержка.

Пожилой мостовик продолжил есть. У него не было рабского клейма, как и у Камня. Парень не знал их историй. Знал он лишь одно: эти двое помогли ему, когда другие не захотели. Они еще не полностью сдались.

— Тефт… — начал Каладин.

— Я уже хранил верность кое-кому, — перебил мостовик. — Слишком много раз. И все всегда заканчивалось одинаково.

— Твое доверие предавали? — мягко спросил Каладин.

Тефт фыркнул:

— Нет, клянусь бурей. Это я всех предавал. На меня нельзя полагаться. Тут, среди мостовиков, мне самое место.

— Я положился на тебя вчера, и ты меня удивил.

— Пустяк.

— Это мне судить, — возразил Каладин. — Тефт, тут все сломлены, так или иначе. Мы бы не стали мостовиками, не случись с нами чего-то страшного. Я потерпел неудачу. Мой собственный брат умер из-за меня.

— Так что ж ты не угомонишься?

— Потому что сдаться означает умереть.

— Может, лучше смерть?

Все вернулось к тому, с чего началось. Вот где таилась причина, по которой мостовикам было наплевать, поможет он раненым или нет.