Путь Магии

Как-то так. Да, ГГ не сильнее (НА ДАННЫЙ МОМЕНТ) Волдеморта. И вряд ли по итогу станет, по крайней мере в магии - он будет чуточку слабее. А его устранение (Володи) будет немного не таким, как многие МОГУТ ожидать, то есть - не пафосное превозмогание, а скорее всего - тщательно выверенный план, да будет и стратегическая магия, что изменит ландшафт и так далее. В общем - детали финала: у меня аж пять версий этой самой битвы, что выйдет в основу - я гляну чуть позже, когда сяду за соответствующую главу. Скорее всего - эпилог дело ближайших 2-4 глав. Самое интересное - он-то уже написан, а вот предшествующие ему главы - ещё в проработке (основное, что я не могу решить до конца - какую вероятность развития событий выбрать в случае с финальным сражением, их пять). И это ещё хорошо. В Красноглазом Дьяволе - было аж десять полностью прописанных вариантов сражения с Мадарой. ДЕСЯТЬ полноразмерных глав на 3-4к слов! Тут не так, хотя три версии расписаны (в течении произведения я сначала хотел одну версию потом вторую, сейчас принята третья (стоит ли на всякий случай заморочиться и расписать последние две?))

В общем - как-то так. Не забываем помогать автору идти к мечте. Мечтаю я не о женщине... Нет, я не гей, просто мечтаю я сейчас о новой машине, так что сбрасываемся, с миру по нитке)))

Глава 44. Марш! (2). Финальная рапсодия (2)

Приближалась полночь, и премьер-министр, сэр Уильям Родерсон, сидел в кабинете один, читая длинную докладную, которая текла через его мозг, не оставляя за собой ни малейшего следа смысла. Он ждал звонка от президента далёкой страны, и, между мыслями о том, когда же этот мерзавец позвонит, и попытками подавить неприятные воспоминания об очень долгой, изматывающей и трудной неделе, в его голове было очень немного места для чего-то ещё. Чем больше он пытался сосредоточиться на напечатанной странице перед ним, тем более явно премьер-министру было видно злорадное лицо одного из его политических соперников. Этот самый соперник в этот самый день появился в новостях и не только перечислил все ужасные вещи, случившиеся за прошедшую неделю (как будто кому-то нужно было напоминать), но ещё и объяснил, почему в каждом из них виновато правительство.

При одной мысли об этих обвинениях, у премьер-министра учащался пульс, ведь они не были ни честными, ни правдивыми. Как это его правительство должно было помешать тому мосту обрушиться? Предполагать, что они мало тратят на мосты, было оскорбительно. Мосту было меньше десяти лет, и лучшие эксперты не сумели объяснить, почему он разломился чётко пополам, отправив дюжину машин вниз, в глубокие речные воды. А как кто-то смеет предполагать, что те два очень мерзких и хорошо освещённых убийства, были результатом недостатка полицейских? Или что правительство должно было как-то предвидеть чёртов ураган в Уэст-Кантри, который нанёс людям и их имуществу такой большой урон? И неужели в том, что один из его заместителей, Герберт Чорли, на этой неделе предпочёл вести себя так странно, что теперь ему придётся проводить с семьёй гораздо больше времени, был виноват он?

«Страну охватила депрессия», — завершил его соперник, еле скрывая собственную широкую улыбку.

И, к сожалению, это была абсолютная правда. Премьер-министр сам это чувствовал; казалось, что люди действительно печалятся больше, чем обычно. Даже погода была зловещей, весь этот холодный туман в середине июля…. Это было неправильно, это было ненормально…

Он перевернул вторую страницу докладной, увидел, сколько ещё осталось, и забросил её как безнадёжное дело. Вытянув руки перед лицом, он печально оглядел свой кабинет. Это была красивая комната с прекрасным мраморным камином напротив длинных створчатых окон, плотно закрытых из-за мороза не в сезон. Слегка вздрогнув, премьер-министр встал и подошёл к окну, глядя на тонкую дымку, которая давила на стекло. И вот тут, стоя к комнате спиной, он услышал за собой тихий кашель.

Он застыл нос к носу с собственным перепуганным отражением в тёмном стекле. Он знал этот кашель. Он слышал его раньше. Он очень медленно повернулся к пустой комнате лицом.

— Алло? — сказал он, пытаясь придать себе более храбрый тон.

На короткое мгновение он позволил себе невозможную надежду, что ему никто не ответит. Однако сразу отозвался голос, жёсткий, решительный голос, который звучал так, как будто читал подготовленное заявление. Он шёл — как с первого кашля понял премьер-министр — от маленького человечка, похожего на лягушку, в длинном седом парике, нарисованного на маленькой грязной картине маслом в дальнем углу комнаты.

— Премьер-министру маглов. Крайне необходима встреча. Будьте добры немедленно ответить. Искренне ваш, Фадж.

Человечек на картине вопросительно посмотрел на премьер-министра.

— Э-э, — сказал премьер-министр, — слушайте…. Мне сейчас не очень удобно… понимаете, я жду телефонного звонка… от президента…

— Это можно перенести, — сразу сказал портрет. Сердце премьер-министра упало. Этого он и боялся.

— Но я действительно очень надеялся поговорить…