Путь мира

Роберта сидела напротив в багровом кресле и держала на коленях огромного пушистого кота. Кот мурчал, поминутно облизывался и, прищурив желтовато-зелёные глаза, время от времени от блаженства впивался в обивку кресла когтями передних лап. Весь интерьер комнаты был выдержан в тонах спелой вишни: и обои, и гардины, и ковры с тонким длинным ворсом, и стол, и извитые ножки стульев, и декоративные свечи в деревянных подсвечниках, и расписной плафон потолка, и даже платье Роберты из переливчатого тончайшего шелка. Все это отражалось в четырех огромных зеркалах, и от этого комната казалась четырежды повторенной с разных ракурсов: еще четыре пушистых зеленоглазых кота облизывались и драли обивку кресла, еще четыре женщины в шелке изящно поводили обнажёнными плечами, ещё четверо мужчин, лежащих на широких кроватях, открыли глаза и приподняли головы.

– С добрым утром, дорогой! – произнесла Роберта и встала.

Кот спрыгнул с её коленей и исчез за гардиной, в тот же самый момент то же самое сделали и его отражения во всех четырех зеркалах. Роберта медленно приблизилась к Эмилю и села у изголовья.

– Привет и тебе, милая, – проговорил Эмиль, поднося ладони к лицу.

– Да они всё-таки тебя покалечили! – Роберта взяла его за руку. – Бедняжка! Но и ты в долгу, как я знаю, не остался. Надо же, бесстрашно вступить в драку с несколькими бойцами, да ещё и хорошенько отметелить нападающих! Ты всех удивил.

– Я принял твоих людей за разбойников, – Эмиль виновато улыбнулся. – И очень испугался. Ведь я приехал туда на свидание с тобой и не ожидал, что ты решишь не являться туда лично, а прислать этот своеобразный эскорт.

– О, милый! – Роберта поцеловала свежую ссадину на его левом запястье. – Боюсь, ты этого мне никогда не простишь.

– Если ты о том, что не пришла на свидание, то такая необыкновенная женщина, как ты, имеет право на капризы. Если о царапине – пустяки, заживет. Ведь есть только одна вещь, которую человек не в состоянии простить. Всего лишь одна.

Эмиль сел на кровати и взглянул на капитанский браслет.

– И что же это? – Роберта слегка сжала его ладонь и заглянула в глаза.

– Я скажу потом, когда соберусь уходить.

– Уходить? Так сразу? – Роберта нахмурилась. – Неужели ты куда-то спешишь?

– Все мы куда-то спешим. – Эмиль сразу почувствовал эту перемену тона. – Эта чертова спешка иногда мешает нам хорошенько подумать, и мы творим несусветные глупости.

– Ты на что-то намекаешь? – Роберта улыбнулась и в этой улыбке было что-то таинственно опасное.

– Конечно. – Эмиль склонил голову на её колени. – Ты то понимаешь, на что, ведь верно? Твоей проницательности и уму можно только позавидовать.

– Неужели ты уже обо всем догадался? – Роберта нежно погладила его по волосам. – В таком случае ты самый бесстрашный из всех дипломатов. На твоем месте я никогда бы не поехала на встречу со своей гибелью, лучше бы убежала и спряталась.

– Я не гадаю, а просчитываю все вероятности до мелочей. Я ведь боюсь смерти, как и все, дорогая моя. Я не желаю умирать.

– Тем слаще эти последние минуты радости. – Роберта расстегнула фибулу на плече, и шёлк платья заструился на пол, обнажая стройное тело. – О! Как ты меня возбуждаешь! О, как я буду рыдать через какие-то два часа, сознавая, что тебя больше нет, и ты ко мне никогда не придёшь.

– Боюсь, тебе не придется изливать слёзы по этому поводу, – Эмиль неожиданно резво повалил её на кровать, сжимая в объятиях, целуя и щекоча.

– Ты так уверен? – Роберта захихикала, извиваясь всем телом.

– Да, я уверен, – мягко сказал Эмиль, продолжая её ласкать, но уже не так агрессивно. – Ведь я готов делом сейчас же заслужить полное прощение. К тому же, кто бы то ни был, желающий моей скорой кончины, он трижды подумает, прежде чем затянуть на моей беззащитной шее смертельную петлю. Вот мы и добрались до твоего вопроса, милая, ведь ты хотела знать, что не подлежит прощению, так?

– Ну, да, – Роберта в блаженстве распласталась на кровати, страсть заставляла её прерывисто дышать и поминутно облизывать пересыхающие губы. – Боже, ты определённо не такой, как все!

– Я почти такой, только может быть совсем немножко не такой, как ожидают, – сказал Эмиль, быстро раздеваясь. – Я умею помнить добро и прощать ошибки. К тому же, я умею смотреть, видеть, и закрывать вовремя глаза, и иногда бываю щедрым и добрым. А ещё мне нравится делать приятное… – Он по-особому нежно дотронулся до её бедер кончиками пальцев. – Ведь я тебе вполне нравлюсь, пока живой. Разве хоть раз я сделал тебе что-нибудь плохое?

– Нет! Конечно нет! Мне так хорошо с тобой! – Роберта беспомощно раскинула руки. – До тебя я просто умирала от тоски.

– Жизнь очень хороша, моя Роберта, она просто прекрасна. И знаешь почему? Потому что она снисходительна и не злопамятна. То ли дело злодейка-смерть! Вот та вещь, что не прощается. Она будет мстить, хотя человека то уже и не станет.