Путь Моргана

– У меня тоже есть новости, лейтенант, – надеюсь, когда-нибудь вы станете адмиралом флота, – объявил Ричард, поднимая кружку. – Мистер Кинг приказал Томми Краудеру составить список земельных участков и их владельцев. Я войду в него как свободный колонист Ричард Морган, полноправный владелец двенадцати акров земли. Кроме того, я получил десять акров в Куинсборо – это ровный, уже расчищенный участок. Здесь, возле дома, я буду выращивать пшеницу, а в Куинсборо – кукурузу на корм свиньям. – И он снова поднял кружку. – Я предлагаю второй тост за вас, лейтенант Донован, и за вашу безграничную доброту. Ручаюсь, когда-нибудь вы поведете стопушечный корабль в битву против французов, уже успев получить чин адмирала. Китти, отвернись и не подглядывай.

И Ричард сунул в руку Стивена двадцать золотых монет. Тот поднял брови, но молча опустил монеты в карман холщовой куртки. Когда Китти разрешили обернуться, мужчины уже смеялись, но почему – она так и не узнала.

Тысяча семьсот девяносто второй год выдался засушливым, хотя накануне Рождества, уже после сбора урожая, начались дожди. Живот Китти не выглядел безобразно раздутым; она по-прежнему двигалась довольно легко и без труда справлялась с домашними делами.

– Ричард, можно подумать, что это ты ждешь первого ребенка! – не раз со смехом повторяла она. – Ты так беспокоишься!

– По-моему, тебе давно пора переселиться к Оливии Лукас, в долину Артура, – встревоженно заявил Ричард. – Здесь поблизости нет ни души.

– Ни к какой Оливии Лукас я не пойду!

– А если ребенок родится раньше, чем мы предполагаем?

– Ричард, я уже обо всем поговорила с Оливией, я все знаю! Поверь, мне с избытком хватит времени известить Джо, тебя и Оливию. Это же будут мои первые роды, обычно они затягиваются надолго, – объяснила Китти.

– Ты уверена?

– Ну конечно, – голосом умирающей мученицы отозвалась она, плавно подошла к стулу и без труда села, а потом устремила на мужа серьезный взгляд. – Я хочу задать тебе несколько вопросов, Ричард, и получить на них ответы.

Ее лицо вдруг стало властным; как зачарованный, Ричард не мог отвести от него глаз.

– Спрашивай, – произнес он, садясь лицом к жене. – Смелее!

– Ричард, скоро у меня появится твой ребенок, а я попрежнему ничего не знаю о тебе. То немногое, что мне известно, я узнала от Лиззи Лок, но, по-моему, я вправе знать больше, чем она. Расскажи мне о дочери, которая теперь была бы моей ровесницей.

– Ее звали Мэри, она похоронена рядом со своей матерью на кладбище Святого Иакова в Бристоле. Мэри умерла от оспы, когда ей было три года. Вот почему я предпочел бы, чтобы мои дети росли на острове: самое худшее, что им здесь угрожает, – дизентерия.

– У тебя были другие дети?

– Сын Уильям Генри. Он утонул.

Китти ахнула:

– О, Ричард!..

– Не надо, Китти. Это случилось давным-давно, в другой стране. Моим будущим детям не грозит такая участь.

– Но и тут их может подстеречь беда. Мудрено ли утонуть на острове, окруженном водой?

– Поверь мне, здесь невозможно утонуть по той причине, по которой погиб мой сын. Так погибают люди в больших городах, а не на крохотных островках, где все знают друг друга в лицо. Да, среди нас есть подлецы, но мы не имеем с ними ничего общего, а если здесь когда-нибудь появится школа, мы, родители, будем знать об учителях больше, чем родители из Бристоля. Уильям Генри погиб из-за одного учителя. – Ричард склонил голову набок и вопросительно уставился на Китти. – Есть еще вопросы?

– От чего умерла твоя жена?

– От удара. В то время Уильям Генри еще был жив. Ее смерть была мгновенной, ей не пришлось страдать.

– О, Ричард!

– Незачем печалиться, дорогая. Я убежден: все это случилось лишь для того, чтобы я встретил тебя. Если бы я остался в Бристоле, у меня никогда не было бы ни настоящей семьи, ни собственного дома. Я прошу тебя только об одном: любить меня как отца наших детей. Этого мне будет достаточно.

Китти приоткрыла рот и чуть было не призналась, что Ричарду в ее сердце отведено лучшее место, но не издала ни звука. Произнести эти слова значило дать обещание, клятву, а Китти пока не знала, сумеет ли сдержать ее. Она питала к Ричарду глубокую привязанность и потому просто не могла обмануть его. До сих пор при виде Ричарда ее душа не начинала петь, а сердце – радостно трепетать. Если бы это произошло хотя бы один раз, между ними все изменилось бы. Если бы Ричард вызвал в ней радостный трепет, она сумела бы назвать его любимым.

Наступил ветреный и холодный февраль, на остров то и дело обрушивались ураганы. Но урожай уже был убран, зерно хранилось в прочных амбарах. Его хватило бы, чтобы прокормить все население Норфолка, разумеется, если бы не пришлось отдать часть запасов Порт-Джексону вместе с известью и древесиной.