Путь на восток (СИ)

Выйдет за товарища — забудет про меня! Жалко только волюшки — во широком полюшке! Солнышка на небе, да буланого коня!

Любо братцы любо! Любо братцы жить! — заревел за моей спиной Рощин, присоединившись к девушкам, да ещё пара голосов моих бойцов зазвучала из коридора. А раненые не подпевают — даже казаки — мелькнуло отстранённо. Пальцы отчаянно пробежались вниз по ряду и поднялись вверх, выражая бурю моих чувств! Я никого не видел; никого не слышал: я не пел — я жил этой песней! Рванул меха баяна!

Кудри мои русые; космы мои светлые — вороньё да волки по бурьянам разнесут! — выкрикнул в исступлении! — Жалко только детушкек: мальчиков да девушек. Солнышка на небе да буланого коня! — пел-кричал я. Припев подхватили — так же яростно, все мои…

Любо братцы любо! Любо братцы жить! С нашим командиром не приходится тужить! Выкрикивали они вместе со мной. А больше никто не подпевал. Странно… Замолк; стряхнул пелену с глаз… На меня уставились все слушатели зала: кто с изумлением; кто с любопытством; кто с настороженностью а кто с ненавистью и злобой! Чего это они? — не сразу понял я. А… Во время моего, слишком «эмоционального» пения, куртка распахнулась, а там… Орден Красного Знамени; орден Ленина, а над ними — звезда Героя Советского Союза! Но не это — думаю, смутило многих — петлицы майора госбезопасности. Кровавая гебня — как приучали нас говорить в нашем времени… Усмехнулся иронично — мол понимаю ваши чувства…

— Как просили — эта последняя. Пора и делом заняться. Стал снимать ремни с плеч, ни на кого не глядя. Обидно! Я их — многих понимаю, но вот так — плюнуть в душу тому, кто для них старался?! Да что уж там!

В тишине зала раздался напряжённый голос капитана мед службы:

— Товарищ майор государственной безопасности! — вытянулась в струнку Москалёва — вот вы спели про Олесю… Для меня спели песню… Я так понимаю — это ваши песни? Я кивнул: а что сказать — не мои? А чьи тогда? Пусть уж будут мои…

— А про вас у вас есть песня? Ишь как хитро завернула!

— Есть конечно — как не быть… — «признался» я — и не одна имеется…

— Спойте нам товарищ майор… — попросила капитан мед службы…

— Так ведь «Любо братцы, любо» была последняя — вы же сами говорили… — подначил её я. Шагнула от стенки Олеся:

— Ну пожалуйста — товарищ майор — спойте. Последнюю! Ну ладно…

Негромко, еле слышно, зазвучала мелодия проигрыша. Затем на неё наложился мой — чуть громче её, скорбный голос:

Нету у меня никого — кроме родины матушки…Да, да-да-да, да-да-да…

— подтверждая это, пропел мой, уже густой тревожный мужской голос… Рванул меха баяна и взорвался криком:

Да! Да нету у меня никого, кроме ветра дружка…

И снова негромко:

Ох да помолись за меня, сиротинушку, батюшка…

И снова в голос:

Ты помолись за меня, помолись за меня…Да-да-да, да-да-да…

— зазвучал тревожный голос… Запел припев в полный голос:

Сирота россейская — поднимись ты жизни назло!Дед погиб в империалистическую — повезло…

— добавил негромко… А дальше — запел в полный голос второй куплет:

Нет у меня ничего, кроме чести и совести!Нет у меня ничего — кроме старых обид!

— пел, глядя в глаза казаков. Кто то смотрел прямо и честно, а кто то прятал взгляд, опуская глаза вниз…

Ох да пошто горевать —всё наверно устроится…

— растянул я со страданием и неверием в голосе последнее слово…

Да и поверить хочу — да душа не велит! и тут же запел припев:

Сирота советская — поднимись ты жизни назло!Семью сожгли в Гражданскую…

И закончил скорбно — … Повезло… Негромкий проигрыш и негромкое начало третьего куплета:

Нету у меня ничёго — да и нечего маяться…Нету у меня никого — да и некому кланяться…

Ох да горюшко-кручина— по дорожкам катится…

— пропел тихо, скорбно, с горечью в голосе, но: рванул меха!

— Да и не тот я боец, чтобы душу рвать! — закричал в лицо ошеломлённым слушателям и «добил» припевом:

Встань страна советская!Поднимись — советский народ!Пусть сейчас мы пятимся…СКОРО ПОЙДЁМ ПРЕРЁД!

— бросил в лицо застывшим слушателям! Молча снял ремни с плеч; поставил баян на табурет и пошёл к Москалёвой. Зрителям — ни ответа ни привета… Подошёл к потрясённому главврачу и бросил сухо:

— Товарищ капитан. Обеспечьте выздоравливающих на разгрузку подарков госпиталю от Спецназа СССР: продуктов и медикаментов… Москалёва вскинулась; спросила агрессивно (узнаю вредину):

— А что: ваши бойцы не могут разгрузить машины? Усмехнулся: