Путь на восток (СИ)

В этот раз я решил провести генеральную репетицию перед финальным аккордом нашего выступления на территории Бароновичской области… Батальон Рощина с батальоном краскомов — красных командиров, освобождённых из лагеря для командиров в Слуцке (нечего им даром хлеб есть — пусть покажут чему научились) атакуют Слуцк. Мазуров и его однополчанин Старостин — Барановичи. Молодцов — станцию Снов на жел. дороге Минск-Барановичи. Климов — жел. дорогу Барановичи-Лида.

Грибов — станцию Ляховичи около Барановичей на жел. дор. ветке Барановичи-Ганцевичи. Соломин атакует станцию Тимковичи недалеко от Слуцка; Кулик — посёлок Несвиж: бывшее месторасположение 36 танковой дивизии, в котором мы разжились и танками КВ и Т-34. Рябушкин атакует станцию Новая Мышь на жел. дор. ветке Барановичи-Слоним. Ну а я — аэродром Барановичей и лагерь пленных в станции Лесная: мне он уже до «боли» знаком… Проверю всех комбатов в реальной боевой обстановке. Вроде не должны «капнуть», но всё же… тем более каждой роте каждого батальона приданы по два Бюссинга и два Ганомага СЗУ. Хорошая огневая поддержка: 20 и 37мм пушки… А я помогу — как умею, а умею я сейчас очень многое. Главное — связь! Вышли ночью: к чему нам лишние любопытные глаза, даже ночью…

Под утро все доложились: вышли на рубежи, готовы к атаке! Приказал — начинайте по вашей готовности. Это значит: на железнодорожной ветке батальон разделяется на три роты: одна налево, другая направо — ждут своего эшелона с разных сторон. Третья рота делится на взвода: один налево к первой роте; второй направо ко второй — в боковое охранение, пока рота стоит на разгрузке. Третий взвод — в резерве командира… Наблюдатели сидят высоко на ветках деревьев и по дымам от паровозных труб определяют — когда подойдёт «удобная» пара эшелонов… Или очень «вкусный» эшелон: грузовики, броневики, танки T-II, T-III, T-IV… Хорошо бы сразу парочку, но и один тоже неплохо… на так хочется сразу два: вот и ждут до последнего срока, отпущенного на операцию…

Моя рота и рота стажёров взяли станцию тихо, как обычно, а за ней и лагерь… У нас новинка сезона — глушители под пистолеты «Люгер», которые у всех диверсантов и ударных групп; под автомат МП-40 и винтовки СВТ и «Маузер»: 15,20 и 30 сантиметров. Вот они то и делали сейчас «погоду»: выстрелы из снайперских винтовок с 200 м не слышны совсем; с автомата — с 50-75метров, а с пистолета — с 20-30метров… Часовые падали на землю, только шумом от падения предупреждая своих камрадов — если они находились рядом. Но залп не давал шансов никому! Лагерь снова полон пленных. Не удивительно: трёхкилометровый затор на дороге из паровозов, вагонов нужно разобрать быстро, чтобы пустить поезда… Вот и перебросили из лагерей под Минском пленных на завалы перед Барановичами и после них. Работа не останавливалась ни днём ни ночью: под лучами солнца и под слепящим светом прожекторов… Кормёжка скудная, а работа адская: не выдержавших, присевших, упавших поднимали прикладами и сапогами, а не желающих или не сумевших — стреляли тут же! Пленные оттаскивали трупы от дороги, а утром, при свете солнца — сбрасывали в яму, вырытую у кромки леса…

Я это увидел, когда «вылетел» на разведку. Собрал командиров а тут мне подарочек… И хотелось, плюнув на всё, отправить пару батальонов в места восстановления, но тогда сорвалась бы операция. Нужно было чем то жертвовать. И я пожертвовал — пленными… Сейчас, в тусклом свете автомобильных фар они представляли собой жуткое зрелище, особенно когда я выкрикнул:

— Спецназ СССР провёл операцию по вашему освобождению! Встаём и строимся в колонну по четыре… Словно зомби: худые, страшные — бойцы вставали и медленно брели к месту, где более выносливые уже занимали первую шеренгу… А кто то уже не вставал… Повернулся к своим:

— Проверить всех! Живых — вынести из лагеря и накормить. Бойцы размытыми тенями скользнули в чудовищное чрево лагеря… «Аромат» запахов щекотал ноздри так, что желудок непроизвольно стремился вывернуть всё, что принял перед выходом на операцию. Я справлялся — кое кто из моих бойцов — нет. Наконец пленные построились…

— Садитесь там, где стоите… — махнул рукой на землю. Не май месяц — сентябрь, но пролежавшим ночь на земле полчаса сидения уже ничего не сделают. Бойцы пошли вдоль первого ряда, ложа в протянутые грязные, израненные ладони по две полоски шоколада и давая выпить по полкружки сладкого чая…

Прошли по всей колонне; пошли по второму разу; кусочек сахара и кусок хлеба… Вроде доходяги стали оживать… Грузовиков у каждого батальона было по десять, у Рощина двенадцать а у Мазурова — шестнадцать. Загрузили раненых — больше четырёхсот покатили неспешно от станции к аэродрому. Около аэродрома сгрузили; машины отправили за следующими, а сами приступили к главному — захвату аэродрома…