Путь на восток

Да это не ты выдал… - поправил меня в голове реалист – эта девушка – последняя любовь капитана… Настоящая любовь: встречались, гуляли; даже целовались – несколько раз… А потом навалилось: прорывы и переходы через его участок границы польских банд; контрабандистов; белогвардейских диверсантов – схватки, погони, перестрелки… Не было времени не только на любовь и сон – на работу с личным составом времени не хватало… Но всё же верилось: вот-вот ещё немного; вот ещё раз покажем, что на этом участке всех преходящих ждёт только плен или смерть и уж тогда… А ТОГДА ПРИШЛА ВОЙНА ! И пришёл последний, смертельный бой…

- Товарищ капитан ! – выкрикнула она с надрывом – почему вы не приходили ?! Я вас так ждала !! Я ТАК ЖДАЛА !!! Ответил скорбно:

- Война Олеся… Война, будь она проклята… Олеся подошла ко мне:

- Спасибо вам товарищ капитан ! За всё спасибо ! – всхлипнула девушка. Наклонилась ко мне, обхватила руками шею; неумело ткнулась, влажными от слёз губами в небритую щёку и выбежала в коридор – только каблуки простучали… Вздохнул огорчённо, проводив глазами выскочившую в коридор девушку, пробормотал покаянно:

- Ну вот… Довёл девушку до слёз… И отчаянно рванул меха баяна !

Глава шестнадцатая

С нашим командиром не приходится тужить…

А народу заметно прибавилось: добавились санитарки и обслуга постарше: прачки, поварихи… Раненые уже толпились в коридоре… Принесли даже неходячих, усаживая из на табуретах… Пальцы забегали по клавишам, выдавая длинный проигрыш; в тех местах, где бухал большой барабан – его заменял мой голос… Запел:

У главврача сегодня день рожденья. Ей сегодня 35 лет…

Я несу в подарок поздравленья и красивый розовый букет…

А помнишь день рожденье в 6м классе и тебе 13 лет… - повернулся к главврачу, раскрывшей глаза от изумления:

Вот тогда на зависть всем ребятам я принёс свой розовый букет !

Розовые розы – Тоне Москалёвой; Тоне Москалёвой - однокласснице моей ! – пел, обращаясь к слушателям… и повернулся к Тоне:

Розовые розы – я дарю ей снова: в память наших школьных; в память наших школьных дней ! – пропел, улыбаясь. Длинный проигрыш

Знаю Тоня –мы уже не дети: у тебя друзья свои… - кивок в сторону кавалериста – капитан мед службы раздражённо дёрнула плечом…

Только годы лучшие на свете – дарит память нам двоим…

У Тони Москалёвой день рожденья – ей сегодня тридцать пять лет – пропел "непонятливым" слушателям: кто не понял кому эта песня…

Я принёс в подарок поздравленья и красивый розовый букет ! – пропел, глядя в глаза своей бывшей однокласснице ! Та стояла растерянная, прикусив, по привычке, в минуту сильного волнения, верхнюю губу… По подбородку: капля по капле, медленно стекала тоненькая полоска крови. Так ведь и гимнастёрку запачкает – мелькнула отстранённая мысль, а я продолжал – пропел припев… Закончил, встал, снял ремни баяна, поставил на табурет. Чуть повернул голову: из коридора ко мне подошёл мой боец и протянул обрезанный крафтовый бумажный мешок, туго замотанный снизу верёвкой… Размотал верёвку, сунул внутрь бумажного "пакета" правую рук; левой расправил снизу "пакет" и взявшись за верхушку, на манер фокусника, потянул вверх… Октябрь месяц… Средняя полоса России… По залу поплыл потрясающий аромат летних роз, перебивая тяж1лый запах хлорки, лекарств, тяжёлого мужского пота. В руке у меня – большой букет розовых роз ! А что: Мария там – у водопада, сотворила из ничего бутылку портвейна, а я чем хуже ? Обвёл взглядом превратившихся в застывшие изваяния слушателей:

У вашего главврача сегодня день рожденья ! Говорят женщине столько лет – на сколько она выглядит… Я дарю ей 25 роз: по розе на один год ! Пошёл к Тоне – она шагнула навстречу. В её глазах слёзы; на подбородке – кровь из прокушенной губы… Протянул букет роз…

- Но как же… - прошептала она в мёртвой тишине прозвучавшие громом слова – ты же сгорел… умер… - поправилась она…

- Жив, как видишь… - усмехнулся я – потом расскажу… может быть… Ну… - с днём рождения… - и наклонившись к уху добавил – Мамми… Москалёва вздрогнула: тогда, в детстве, она прочитала Марка Твена про жизнь чернокожих рабов и рабынь и возмущалась: как так можно поступать с женщинами – жестоко и несправедливо. И всё возмущалась о судьбе чернокожей рабыни-служанки откликающейся на имя Мамми… А я её дразнил этим именем. Иногда…

- Подожди… Достал платок из нагрудного кармина – не первой свежести, конечно, но для меня это не важно. И медик этого не заметила – не отстранилась… Провёл платком по влажным ресницам; перевернул и стёр с припухшей губы кровь, прикасаясь к губе пальцами. Пустил немного тёмной силы для быстрого заживления: ну вот и всё – словно ничего и не было – только лёгкое покраснение…

- Ну вот – ещё одну довёл до слёз своим пением ! – возмутился я.

- Да это от радости… - попыталась объяснить Москалёва…

- Всё равно ! - не согласился из вредности (или с дальним расчётом) не буду больше петь ! Да к тому же обещался спеть две, а уже сколько… Развернулся… В спину ударил твердый командный голос: