Путь наемника

Гнедой чуть попятился, и тут на Пакс обрушился страшный удар со спины, едва не выбивший ее из седла. Ее левая рука онемела и бессильно повисла, выпустив поводья. Затем по ней разлилась острая боль, от которой у Пакс свело пальцы. Из последних сил она обернулась и встретила лицом к лицу второго нападавшего. Судя по всему, он был опытным воином и прекрасно владел мечом. К тому же боковым зрением Пакс увидела, что самый первый противник, раненный ею, медленно приближается к месту ее поединка. Он не без труда держался в седле, сидел чуть согнувшись, но при этом уверенно держал в руках оружие.

— Да хранит тебя Фальк! — услышала она крик одного из оруженосцев.

— С нами Гед и Фальк — святые воины Великого Господина! — прокричала она в ответ. Ее меч вновь и вновь взлетал в воздух и обрушивался на врага. Словно предупреждая хозяйку об опасности, гнедой захрапел и чуть повернулся. Пакс успела среагировать и встретила подъехавшего раненого противника скользящим ударом по ноге. Из образовавшейся раны ручьем хлынула кровь. Теперь вновь тот, второй. Понимая, что пробить его доспехи будет трудно, Пакс снова нацелилась на раскрывающийся просвет между забралом и нагрудником. Врагу удалось уйти от ее удара, затем он сам, сделав хитрый финт, сумел занести клинок прямо над головой Пакс. Неожиданно за его спиной возник силуэт Эскерьеля, и всадник в серых доспехах получил не смертельный, но спасительный для Пакс удар в спину. Когда он инстинктивно обернулся, чтобы встретить оказавшегося сзади противника, Пакс изо всех сил вонзила меч ему в бок между пластинами доспехов. Всадник рухнул на землю, и его растерявшаяся лошадь еще прошлась по нему копытами. Пакс развернулась и атаковала державшегося из последних сил в седле первого врага. На него обрушился град ее ударов, и через несколько секунд третий труп в серых доспехах рухнул на заметенную снегом поляну.

Всадник с копьем остался один против пусть и раненых, но все же пяти нападавших. К удивлению оруженосцев, он не обратился в бегство. Пакс же поняла, что справиться с ним будет труднее, чем с остальными. Было в его поведении что-то особенное, неуловимо грозное и чрезвычайно опасное. Его конь, повинуясь хозяину, отступил на несколько шагов, и всадник как-то странно, непривычным образом перехватил свое грозное копье — так, словно это было не колющее, а легкое метательное оружие. Наконечник копья был нацелен на Эскерьеля.

— Уходи! Уходи назад! — закричала Пакс, поняв, что сейчас случится непоправимое. — Пригнись! Уходи зигзагами и падай! — кричала она, бросаясь к противнику, но понимая, что, скорее всего, не успеет. Эскерьель, не поняв, что происходит, остановился и с удивлением посмотрел на Пакс.

С наконечника копья неожиданно сорвалась огненная стрела. Она ударила Эскерьеля прямо в грудь, и он беззвучно рухнул на снег. Стремительный, как змеиный язык, всадник развернул коня и, воспользовавшись тем замешательством, которое произвело на оруженосцев колдовское оружие, вновь занес копье и стал нараспев читать какую-то мрачную литанию. Гнедой стремительным галопом несся к нему, но противник успел выпустить в сторону оруженосцев еще одну огненную стрелу. На этот раз она попала в Гарриса и выбила его из седла. Теперь чудовищное копье нацелилось прямо на Пакс. Черный всадник вновь затянул свое заклинание. Пакс прокричала в ответ молитву своим богам, и навстречу огненной стреле с клинка ее меча сорвался и понесся вихрь синего пламени. Когда два огня сошлись в ледяном зимнем воздухе, раздался взрыв, подобный раскату грома, отчего у Пакс даже заложило уши. Главное было сделано — она выиграла несколько драгоценных секунд и теперь была совсем рядом с противником, на том расстоянии, где сталь и сила мышц оказываются эффективнее любого колдовства.