Путь наверх

Я сидел в каюте Михайлова, перелистывая его дневник, в то время как сам он вместе с механиком Акуском в машинном трюме занимался переборкой одного из электромоторов. Дневник Михайлов вел уже давно, но нерегулярно и бегло, как человек, которому каждый день не хватало нескольких часов в сутки.

Коротенькие, непритязательные эти записки раскрывали интересные черточки характера самого начальника земснаряда. Но в то же время это была своего рода летопись жизни экипажа и документ производственного опыта, который Виктор Иванович, заглядывая далеко вперед, надеялся использовать на других стройках.

Земснаряд Михайлова принадлежал к тому типу судов, которые гидромеханизаторы вкратце называли «трехсотками», точнее — марки «300—40», что определяло два важнейших параметра агрегата: его способность перекачивать в час триста кубометров пульпы и поднимать ее по трубам на высоту сорок метров.

— Чем длиннее трасса, тем слабее напор в трубах, это естественно, — объяснял Михайлов, добавив, что, когда затащенный на вершину дамбы пульповод растянулся более чем на три с половиной километра, земснаряд работал, что называется, «на пределе» крайнего напряжения всех механизмов.

Это был первый опыт молодежного экипажа, потому что никто и нигде еще не намывал такие плотины и на такой высоте.

В ответственнейшие дни, когда земснаряд возводил последние — самые высокие, самые трудные — метры гребня плотины, Михайлов перенес свой наблюдательный пункт на карту намыва. Здесь, у телефона, подчас подвешенного просто к столбу или к маленькой будочке, укрывающей от ветра и дождя, днем и ночью, при свете прожектора, он наблюдал за движением пульпы, направляя работу своего экипажа.

Сейчас этой будочки уже не было: вместе с линией телефонных столбов она перекочевала к Дону, к месту новой площади намыва.

Мы направились туда, и еще с дамбы Михайлов заметил коренастую фигуру Капкова.

— Ну, что у тебя, Виктор Иванович? — спросил начальник участка у слегка запыхавшегося Михайлова, когда тот подбежал к нему. — Уже есть приказ начальника строительства — диспозиция на все этапы работ по перекрытию русла.

— Ну, что ж, я готов, ждем праздника! — улыбнувшийся Михайлов смахнул со лба легкую испарину и, глубоко дыша не то от бега, не то от того радостного волнения, которым светилось его лицо, расстегнул верхние пуговицы синего кителя.

— Волнуемся, а? Ты заходи ко мне почаще. Я-то думаю на несколько ночей перебраться на участок: отоспимся после закрытия Дона, — сказал Капков. Он тоже распахнул пошире свой рабочий ватник, в котором было удобно лазить по дамбам и пульповодам, и сильно потер ладонью большой выпуклый лоб, точно вспоминая что-то.

— Да-да, — сказал он, еще раз озабоченно оглядывая участок. — Подумай только, какая ответственность! Второго такого случая, может быть, за всю жизнь не будет. Я-то уж Шестой десяток разменял.

— Будет, будет! — сказал Михайлов, чувствуя, что и начальник участка, заслуженный гидротехник, отдавший этому делу более сорока лет работы, строивший морские порты, Беломорско-Балтийский канал и канал имени Москвы, полон сейчас необычного волнения и ожидания исторических дней покорения Дона.

Мы спустились к Дону, еще ниже, следуя вдоль стальной «нитки» одного из пульповодов. Отсюда, с приподнятого правого берега, было особенно хорошо видно, как земляная дамба и каменные насыпи, подойдя к реке с обоих берегов, сдавили русло Дона. Река с шумом, бешено бурля, неслась через оставленную ей пока неширокую горловину. Еще свободная и сильная, ярясь, она тащила за собой камни и землю. По обоим берегам былого «тихого» Дона громоздились в небо горбатые массивы мостов, эстакад, строений. Земля здесь точно встала «дыбом», стремясь втиснуть реку в ложе искусственного каменистого ущелья.

Вот сюда и должен был экипаж Михайлова подвести свои пульповоды. Огромные жерла труб других земснарядов, похожие на длинные стволы тяжелых орудий, уже выдвигались на самый берег. Около моста через горловину, или, как говорили строители, «прорана в теле каменного банкета», то есть перехода в каменной насыпи, подступившей с обоих берегов к Дону, стоял белый домик с простой вывеской: «Командный пункт 4-го строительного района».

— Нет, вы только посмотрите, что делается! Артподготовка. Похоже, будет сражение, настоящее сражение, а? — не скрывая восхищения, сказал Михайлов. — А ведь, когда я сюда приехал, что тут было: лесок, озерцо, тишина, зайцы шмыгали в кустах, волчьи следы ребята видели, когда корчевали пни, а теперь… Сюда подтянем с десяток стволов, — продолжал он. — Я тоже буду нацеливаться в этом направлении.

— Виктор Иванович, времени у нас с тобой в обрез, — напомнил Капков. — Надо успеть закончить все приготовления.

— Успеем, успеем. Ну, и горячие будут денечки! — сказал Михайлов, влюбленным взглядом окидывая степные дали, голубеющий простор реки, к которому, казалось, уже придвигались, наступая на глубины строительного района, каменные банкеты и земляные насыпи, экскаваторы и земснаряды.

Дон идет через плотину