Путь по линии

Выйдя из ванны, он пошёл в свою комнату, оделся и причесался. Спускаясь вниз, он увидел на кухне Нику, разливающую чай на пятерых и тарелки, с приготовленным на завтрак пирогом. Запах стоял превосходный и потому Андрей ускорил шаг, как вдруг заметил до боли в сердце знакомый силуэт. Это был спасатель, который вчера вытащил его из воды.

Андрей испугался и лишь мысль успела пролететь в эту долю секунды: "Хоть бы не рассказал, что я на море ходил"

– Ну… Здравствуй – с ухмылкой поприветствовал спасатель.

– Доброе утро… – Андрей улыбнулся и наиболее правдоподобно попытался скрыть страх с лица. Руки вспотели, и он заметно занервничал.

– Проходи, чего ты стоишь…– Сказали воспитатели и пододвинули стул для принца из детского дома.

– Как поживаете? Как дети время проводят? – Спросил спасатель у взрослых.

– Прекрасно живём. Вот вчера проводили семейный ужин. И как обычно вечер кино.

Перед глазами почти взрослого ребёнка разыгралась одна из тех лицемерных драм, терпеть которую приходилось с особой тщательностью, как того диктовала внешняя мораль. Одна из сторон, в силу своего незнания, пока ещё представляет его интересы, а значит удобнее молчать.

– Как вы поживаете? Как работа на пляже?

– Да… Всё также – добавил он – Люди всё так же смело бросаются в море, не желая кричать о помощи.

– Какая прелесть,– говорила Ника, – что вы есть на этом свете, не правда ли? Взрослые сейчас совсем как дети. Делают только то, что вздумается.

– А стоит ли кричать о помощи… Если всё равно не услышат – По чистой случайности Андрей вложил фразу на стол.

– Гордость и неумение ценить свою жизнь никогда не спасала тонущих.

– Совсем никогда? – Продолжал он.

– Разве только утопленников. Хотя, однажды случай был …

Стук сердца звучал в такт с каждым словом спасателя и окутывал страхом утреннее сознание мальчика.

– Какой же? – Спросила Ника.

– Парень отчаянно пытался достать до дна. Как будто там лучше, чем здесь.

– Не согрешивши, не покаешься… Кажется, так говорят – Доедая свой завтрак, сказал Александр Филиппович.

– Тогда и он пусть покается – головой спасатель указал на Андрея

– Мы чего-то не знаем? – Удивленно спросил Александр Филиппович

– Товарищ пытался вчера дотянуться до дна. Да, Андрей? Чего же ты там нашёл?

– Я слышал голос, я поверил, что возможно ещё изменить события.

Напряжение за столом резко возросло и тяжёлые мысли зависли в воздухе. Так продолжалось не долго, пока Александр Филиппович не сказал:

– Как ты смел без разрешения уйти вчера?

Он еле сдержался, чтобы не крикнуть. И потому просто нахмурил брови и осуждающими глазами коснулся стола..

– Кто с тобой был?– продолжал он.

– Никого.

Мальчишки сидели притаившись в своём застольном углу.

Спасатель резко понял, что произнёс нечто серьёзное и в доме совсем не та обстановка, какая бывает в обычных семейных домах…

– Возвращайся в свою комнату, ты под арестом – Грозно приказала Ника.– Поговорим об этом позже.

"Вот я и нарвался на неприятности. Сам виноват. Нужно было меньше слушать" подумал Андрей.

Выйдя из-за стола, он поднялся наверх и погрузился в невыносимую злобу.

– Как же так? Мало того, что я тут и так ненадолго, так даже спасающий человек играет против меня.

Столько злобы ещё не приживалось внутри маленького человека и он, желая от неё сбежать, открыл окно. Вечные мысли о смерти всегда тянули в какую-то крайность, как далёкая от окна земляная гладь или морское дно. Наверное, этот голос также маняще умел тянуть к смерти, как и к тому дну, до которого хотелось достать.

Солнце уже светило нераннее и он через карниз пролез по пожарной перилле. Под ногами было только два этажа и, задержав дыхание, как перед глубоким погружением, он прыгнул и полетел прямо на землю. Время замедлило свой ход, и падение было тем самым событием, которого он хотел, ведь его так же, как и поступки нельзя контролировать.

Глава 8

От долгих скитаний линии остановились, и под колёсами поезда снова послышался привычный стук.

– Моя линия остановилась.

– И моя. Обратного пути нет.

Я смотрел на свои руки с какой-то невообразимой надеждой. Будто бы верил, что всё будет хорошо. Однако зная, как быстро меняется человек по скорости течения его жизни, я подумал, как очередное изменение условий поменяло соседнею версию.

– Скажи, Джон…

– Чего тебя опять? – Его тон резко изменился.

– Ты веришь, что всё будет хорошо? – Я по-детски посмотрел на него, и мне показалось, что моя линия вдруг стала какой-то особенной.

– Уже нет.

– Почему? Мы же снова на рельсах?

– Не верится даже… Теперь мне моя линия верить не позволяет. Я как будто утратил нечто ценное.

– Что например?

– Веру в себя.

– А в жизнь?

– А в жизнь я всё еще верю. Я же слышу стук колёс.

– А почему все здесь хотят добраться до последней мили?

– Это гарантирует то, что один из нас станет вновь машинистом. Согласись, что быть за рулём и ехать в поезде это разные вещи.

– Пожалуй, да. А если машинист сможет остановить поезд и не сделает выбор, то, что будет?