Путь прилива

– Судя по рисункам и диаграммам, – заговорил чемоданчик, – это – магический дневник. Рабочий журнал, помогающий волшебнику следить за своим духовным прогрессом. Записи велись гибким, непрерывно изменяющимся шифром, основанным на древней алхимической символике. Простенько, но остроумно – чувствуется рука очень способного подростка.

– Расшифруй.

– Хорошо. – Чемоданчик на мгновение задумался и сказал: – Начало первой записи. Сегодня я убил собаку.

4. КАМЕННЫЕ СИВИЛЛЫ

Человека, объявившего себя бессмертным, не уличишь во лжи: пока есть обвиняемый, нет доказательств его вины, когда есть доказательства – их некому предъявить. Мадам Кампаспе превзошла все ограничения человеческой природы, в том числе и смерть; теперь же эта знаменитая колдунья, никогда не расстававшаяся со своей ручной ондатрой, словно в воду канула. Одни говорили, что она уехала под чужим именем в Пидмонт, чтобы предаться уединенному самосозерцанию за высоким забором строго охраняемого, загодя купленного имения. Другие утверждали, что дамочка эта и вправду в воду канула – не без помощи ревнивого любовника. А ее одежду, найденную на речном берегу, отнесли в местную церковь и там сожгли. На возвращение мадам Кампаспе не надеялся никто – ни ярые ее сторонники, ни прожженные скептики.

Со всех сторон доносился веселый перестук молотков – рабочие снимали стены домов и развешивали над улицами Роуз-Холла гирлянды бумажных цветов. Маленький речной поселок находился в полуразобранном состоянии. Пол да крыша – вот и все, что оставалось от зданий, превращенных в импровизированные танцплощадки; вечером здесь вспыхнет свет, зазвучат веселые голоса, но сейчас ободранные скелеты человеческих жилищ, окруженные холмами хлама, производили тягостное, даже жуткое впечатление.

Дом, принадлежащий мадам Кампаспе, тоже не избежал общей участи – от него не осталось ничего, кроме угловых столбов и крыши. Крыша эта, высокая и остроконечная, сильно смахивала на ведьмин колпак. (Случайно? Или намеренно?) Работяги успели уже завалить интерьер (а достойно ли пространство, лишенное стен, такого громкого названия?) грязными досками и прочим горючим хламом.

– Ну и бардак, – с отвращением сказал чиновник, глядя на гору перекореженных диванов и комодов, на засаленные одеяла, рваную бумагу и грязные, до дыр протертые половики. Чучело морского ангела, распахнувшее пасть в зловещей, далеко не ангельской ухмылке. Вся эта рухлядь хранилась в дальних углах, на чердаках и в чуланах, а теперь, в момент панического бегства, грязной, мутной волной выплеснулась наружу. Остро пахло керосином.

– Зато какой будет костер. – Чу отступила на шаг, давая дорогу женщине в рабочих рукавицах, прикатившей тачку с ворохом каких-то досок и палок. – Послушайте, уважаемая! Да, да, вы. Вы здешняя?

Голым запястьем, высовывавшимся из рукавицы, женщина откинула со лба короткие черные волосы.

– Да, здесь и родилась. – Зеленые, как трава, глаза смотрели холодно, скептически. – Вы что, спросить что-нибудь хотите?

– В этом доме жила одна женщина, колдунья. Вы ее знали?

– Кто же о ней не знает. Мадам Кампаспе была самой богатой женщиной Роуз-Холла. Крутая особа, баба с яйцами. Каких только слухов о ней не ходило. Но сама-то я никогда ее толком не видела. Далеко живу, на другом краю поселка.

– Ясненько, – сухо улыбнулась Чу. – В таком большом городе со всеми не перезнакомишься.

– Правду говоря, – вмешался чиновник, – нас интересует не сама мадам, а один ее ученик. Некто по фамилии Грегорьян. Вы, случаем, его не знали?

– Извините, но мне…

– Тот самый Грегорьян, который во всех этих рекламах, – пояснила Чу. Лицо женщины не шелохнулось, она словно ничего не слышала. – По телевизору. Те-ле-ви-зор! Вы слышали когда-нибудь про телевизор?

“Сейчас они в лохмы друг другу вцепятся,– подумал чиновник. – Надо что-то делать”.

– Извините за вопрос, – широко улыбнулся он, – но у вас такой красивый амулет. Это что, работа оборотней?

Побагровевшая от гнева женщина непроизвольно опустила голову, пытаясь поймать глазами предмет, свисавший с ее шеи на тонком шелковом шнурке.

Это был продолговатый, гладко отполированный камешек размером примерно с большой палец, плоский с одного конца и заостренный с другого. Неолитическое орудие – но какое именно? Не грузило – слишком уж этот булыжник тяжелый, а наконечник копья должен быть поострее.

– Это устричный нож, – сказала женщина и покатила свою тачку дальше.

Проводив ее взглядом, чиновник повернулся к своей напарнице:

– Вы, вероятно, заметили, как неохотно и уклончиво отвечают туземцы на наши вопросы?

– Значит, им есть что скрывать, – пожала плечами Чу. – Эта публика издавна приторговывает налево археологическими находками. Черепки, каменные наконечники и прочая дребедень. А по закону, любая вещь, относящаяся к эпохе оборотней, принадлежит правительству. Вполне возможно, что ведьмы тоже занимаются этим промыслом. Они же всегда шныряют по древним курганам и погостам. Ямы там какие-то роют.

– Неужели на этой археологической дребедени можно заработать деньги?